– Где красная сумка? – Ася пересчитала багаж и сдула со лба потную челку. – С игрушками и соской?
– Может, Андрей Григорьевич взял? – предположила Наталья. – Зачем Сереже соска? Он же бросил… еще перед больницей.
– Ага, бросил, – занавесилась челкой Ася, – как же.
Наталья перегнулась через коляску и посмотрела Сереже в лицо. Он сидел с прикрытыми глазами и сосал указательный палец.
Наталья резко развернула коляску к себе, задев чужие вещи. Хозяин вещей страдальчески сморщился, выдвинул на чемодане складную ручку и откатился на безопасное расстояние.
– Извините! – крикнула Наталья в его обтянутую льном спину и обратилась к насупившемуся Сереже: – Вытащи руку изо рта.
Сережа нахохлился и посмотрел на Наталью настороженным птичьим глазом.
– Он что, и разговаривать перестал? – раздраженно спросила Асю Наталья. – Деградация какая-то. Нормальный был ребенок. Всего-то пару недель с тобой провел.
– Ну вот, опять я во всем виновата, – обиженно скосилась сквозь отросшую челку Ася.
– А кто, по-твоему, виноват? – сказала Наталья. – И челка у тебя как… паранджа. Ты хоть видишь толком?
– Вот привязалась, – воскликнула Ася, – что ты меня все учишь!
Из-за ее спины возник Пилипчук.
– Девоньки, – сказал он мягким, как камень, замотанный в полотенце, голосом.
– Писать, – тонким голоском сказал Сережа.
– Ой, ты разговариваешь? – притворно удивилась Наталья.
– Господи ты боже мой, – сказала Ася, заламывая руки, – писай уже так. В самолете новый памперс наденем.
– Памперс? – ахнула Наталья. – Он давно сам на горшок ходит!
– Прикажешь горшок с собой на Кубу тащить? – возмутилась Ася. – И так перевес. Неизвестно, сколько еще платить.
Наталья развела руками.
– Татусик, – нахмурилась Ася, – красная сумка не у тебя?
– Где ты видела ее в последний раз? – спросил Андрей Григорьевич, растирая виски кончиками пальцев.
– Не помню, – ответила Ася, – спроси у Натальи, она любит за порядком следить, а у меня и так голова забита.
Наталья открыла рот, чтобы сказать, что ни о каких красных, зеленых и прочих чужих сумках она знать не обязана, но посмотрела Пилипчуку в глаза и передумала. Хватит с мужика одной истеричной, бестолковой дочки. Хоть кто-то должен быть вменяемым в этом бедламе!
– Пойду поищу, – сказала она, – скорее всего, сумка осталась там, где мы сидели.
– Точно, – сказала Ася, – Сережка заплакал, я достала из нее машинку.
– Джип, – удовлетворенно сказал Сережа и тут же замер, неподвижными глазами уставившись в одну точку.
