Ната молчит и смотрит в сторону.
– Мама дает мне одну печеньку, а бабушка – две, – смеется он.
Ната резко поворачивает голову. У нее больше не синие, а фиолетовые, грозовые глаза.
– Нет у тебя бабушки, – говорит она. Сердитые слова, как холодный дождь.
Сережа замирает на подушке.
Они молчат. По коридору везут тележку с едой.
– Ужинать! – кричит знакомый голос.
Сережа думает, сняла санитарка зеленые перчатки или нет и будет ли картошка пахнуть хлоркой?
Ната быстро берет его за руку и шепчет:
– Твоя бабушка умерла давным-давно, когда твоя мама была такой, как ты.
– Мама Ася? – переспрашивает он. – А какая бабушка давала мне печенье?
– Это была другая бабушка, вернее, она и не бабушка совсем, а няня Елена. Только ее больше нет.
– Она умерла?
– Ну что ты, – пугается Наталья, – просто няня плохо выполняла свою работу, плохо за тобой следила, и поэтому ты… заболел. Дедушка на нее рассердился и выгнал.
– Деда хороший, – задумчиво говорит Сережа.
– Хороший, – согласилась тетя Ната таким тоном, будто они говорили о разных людях.
– Я видел папу? – спрашивает Сережа.
Тетя Ната замирает, на лице появляется удивленное, чуть мечтательное выражение. Она качает головой и смотрит куда-то вдаль.
Сережа с любопытством поворачивает голову и утыкается взглядом в пустую, выкрашенную в бледно-желтый цвет больничную стену.
Владимир Сергеевич положил под язык валидол, удобнее устроился на диване и закрыл глаза. Люди продолжали звонить. Никому не было дела до того, легко ли было ему слушать слова соболезнования. Некоторые, прослышав о втором несчастье в семье, упоминали смерть внука, но в основном говорили о Люде. Для всех этих людей Люда была мертва. Они говорили о ней в прошедшем времени. Сожалели, сокрушались, печалились, вспоминали… и ни одна, ни единая душа не спросила, как чувствует себя он.
Он чувствовал отчаяние, скорбь, злость, но самым сильным чувством была… обида. Люда всегда была очень… воспитанной. Понимающей. Чуткой. Она, как никто другой, понимала его и сочувствовала. Понимала, каково жить мужчине с больным сердцем, выглядеть здоровым и не иметь возможности быть настоящим мужчиной. Мужчина должен, обязан быть опорой, защитником и стеной. Каково быть защитником с белым билетом? Мужчиной в расцвете сил, неспособным бегом подняться на третий этаж?
Снова затрещал телефон. Идиот на том конце явно не отличался умом. В современном мире настойчивость и пробивная сила прекрасно замещают интеллект.
