Мгновение Женя держала счастливый билетик в руках. Какой дурак это выдумал? Кому нужно бумажное, фальшивое счастье, особенно теперь, когда в ее жизни наконец-то появился крохотный островок стабильности. Совсем скоро у них с Ромкой будет свой дом. Женя улыбнулась и разжала пальцы. Талончик слетел с раскрытой ладони, мотая надорванными краями-крыльями, приземлился на расстоянии плевка от скомканной сигаретной пачки, стыдливо уткнувшись счастливой стороной в землю. Женя развернулась и зашагала в сторону почты.
Женя показала паспорт женщине под табличкой «До востребования» и в обмен получила квадратик заклеенной телеграммы. Писем не было.
МАМА УМЕРЛА СЕРДЕЧНОГО ПРИСТУПА ЗПТ ПОХОРОНЫ ПЯТОГО ТЧК РОМА БОЛЬНИЦЕ ВОСПАЛЕНИЕМ ЛЕГКИХ
Женя в сотый раз перечитала текст телеграммы и ничего не поняла. Буквы складывались в слова, но смысл продолжал ускользать.
Мама. Мама. Мама. Слово вырыло в мозгу рваную дыру.
Не может быть. Не может быть.
Рома.
Что с Ромой? Воспаление легких?
Он кашлял, когда она уезжала. Не сильно. Не настолько, чтобы отменить поездку и планы на будущее. Планы на отдельную жизнь, на работу, на дом.
Дом.
Какой дом? Где он, ее дом? Что за дом без мамы, без ее тепла, добрых рук, теплых, понимающих глаз, тихой, неустанной заботы? Мамочка, мамочка, что же ты наделала?
Мама. Мама. Мама.
Женя очнулась в дверях вокзала, сама не зная, как она там очутилась. Внутри кишело людьми. В билетную кассу стояла длинная очередь. Женя пристроилась в самом конце, посмотрела на руку, продолжавшую сжимать телеграмму.
– Болит чего? – сочувственно спросил кто-то. Доброе круглое лицо. Распахнутые глаза с немытыми ресницами. Россыпь конопушек на веселом, курносом носу. Женщина всплеснула круглыми ладошками. Пальцы с ямочками, мягкие, круглые ногти.
– Все… нормально, – с трудом выговорила Женя.
– Что-то в телеграмме? – протянула руку женщина.
Очередь в железнодорожную кассу дружно, как один человек, кроме затылка у самой кассы, повернулась к Жене. Застыли, перестали перетаптываться ноги. Сквозь корку хмурой подозрительности на лица просочились живые глаза. Очередь смотрела на Женю многоглазым, живым существом.
Круглолицая долго читала телеграмму, шевелила губами, щурилась, будто читала написанное на иностранном языке. Прочитала и понурилась:
– Опоздала ты.
Печальная складка на ее веселом лице выглядела настолько неуместной, что захотелось стереть ее рукой.
– Где же тебя мотало, что не успела на материны похороны? – спросила круглолицая.
