– Только не говори ничего про шашлыки, – перебила ее Наталья.
– И не собиралась, – Ася сжала пальцами виски, – и мне не по себе. Уже который день. И слезы пропали. Обычно поплачешь, и можно жить дальше.
Ася открыла ключом дверь, в пустой квартире требовательно заливался телефон.
Наталья прошла следом за Асей и начала собирать вещи. Оставаться у Аси еще на одну ночь определенно не хотелось. Да и надобность в этом, судя по всему, отпала. Ася больше не выглядела больной. По крайней мере, физически.
Тапочки и полотенце можно будет оставить у Аси. Все равно она бывает тут чаще, чем дома. И хорошо бы купить вторую упаковку крема для век. Эта почти закончилась. В каком-то французском фильме героиня носила с собой «походную» косметичку, где было все необходимое, чтобы остаться на ночь и утром выглядеть на все сто. Жаль, что русская реальность не такая романтичная, как французская. В каком, интересно, возрасте девушку можно считать синим чулком? Ей двадцать, а кажется, что личная жизнь не наступит уже никогда.
– Я понимаю, – сказала в трубку Ася, – мои глубокие соболезнования.
– Что там? – встрепенулась Наталья. – Кто звонит?
Слова ударились о глухую Асину спину, как о бруствер.
Ася продолжала кивать в трубку, замерзшее выражение в перевернутых лужах глаз. От этого мерного кивания у Натальи засвербело в животе. Проклятые шашлыки. Ася сморщила нос, словно собиралась чихнуть. За несколько дней в Асиной квартире набралась куча пыли, по углам катались лохматые пыльные зайцы.
– Она тут, – сказала Ася и протянула трубку. Наталья прижала трубку к уху и прислушалась. В ней тоненько и безнадежно, как заблудившийся в темном лесу малыш, плакал отец.
– Что случилось?
– Мама… у мамы случился сердечный приступ…
Наталья замотала головой, сами собой разжались пальцы.
Выпавшая из рук телефонная трубка ударилась о пол с глухим, как пустая черепушка, треском.
Трещина на больничной стене походит на дерево. Длинный кривой ствол и короткие голые ветки. Когда у Ромы болит голова, дерево превращается в руку с кривыми, готовыми схватить пальцами. Рома накрывается одеялом с головой и представляет себе парк.
В парке крутятся карусели. Скачут по кругу маленькие лошадки, вертится железная космическая ракета. На боку ракеты блестит большая красная звезда. Звезда сияет почти так же сильно, как звезда на елке, которую мама вырезала из бархатной зеленой бумаги. Звезду мама вырезала из фольги, во всей пачке был только один лист красной фольги, и мама придумала направить на звезду свет настольной лампы. Мама готовится к экзаменам, а Рома лежит на своей кровати и смотрит, как звезда светит ему сквозь золотистые мамины волосы.
