Из глубины квартиры раздался негромкий старческий голос, в котором она с трудом признала голос отца:
– Ната, кто там?
– Приехала Женя, – сказала Наталья, – не делай вид, что я ничего не говорила.
В открытой двери в конце коридора показалась щуплая фигура. Отец шел медленно, ощупью продвигаясь вдоль стены. Голова и его глаза были замотаны белоснежными бинтами.
– Папа, ради бога! – воскликнула Наталья. – Зачем ты ее пугаешь?
Женя вопросительно посмотрела на сестру.
– Он прекрасно передвигается по квартире, – пояснила Наталья, – операция прошла успешно, через неделю окончательно снимут бинты. Они и сейчас больше так, для профилактики. Если снять, начинает без остановки тереть глаза. Как ребенок, ей-богу!
Отец отцепился от стены и быстрыми шагами подошел к ним на расстояние вытянутой руки.
– Как она выглядит? – отрывисто спросил он.
– Как твоя дочь, – сказала Наталья, помогая Жене снять пальто, – и как… мама.
Женя порывисто повернулась к сестре. В первый раз за все время прорезался собственный Натин голос, такой, каким он жил в Жениной памяти. В нем была не только старая Натка, в нем звучала такая же точно боль, которая жила в ней самой. Мамина смерть кровоточила в сердце сестры такой же вечной, незаживающей раной. Женя протянула руку и коснулась Натальиной руки.
В Натальином лице словно выключился свет. Она отодвинулась и, глядя Жене в переносицу, спросила:
– Надеюсь, дорога не была такой уж утомительной? Мы думали, что вы приедете вдвоем. С мужем.
Женя вспыхнула до корней волос. Отвечая на неясный вызов в Натальином голосе, она ответила быстрее, чем хотела. Прозвучало как тут же придуманное, пустое оправдание. С таким же успехом могло оказаться, что она говорит не о реальном человеке, а о фантоме.
– У Алексея дела… важные.
– Где он работает? – спросил отец.
Он вытянул руку и шагнул ближе, как будто хотел пощупать. Может быть, глаза под белой повязкой были полны интереса, но Женя могла видеть только нижнюю часть лица с печально отвислыми щеками и скорбно сдвинутыми полосками губ.
– Перестань допрашивать, – Наталья взяла отца за руку нежным, материнским жестом и развернула его в сторону кухни, – дай ей в себя прийти с дороги. Мы поставим сейчас чай, – сказала она Жене, – и подождем тебя на кухне. Что ты пьешь, кофе? Наверное, чай?
Наталья посмотрела Жене на живот.
– Черный, с молоком, если можно, – сказала Женя.
Наталья кивнула и увела отца на кухню. Он шел непослушно, постоянно поворачиваясь в сторону Жени.
