– Возможно, я неправильно, не так, как нужно, прожил свою жизнь, – сказал отец.
Наталье показалось, что заговорил пень срубленного дерева, так глухо и безнадежно прозвучал его голос.
Сдавленно скрипнул под Натальей стул, где-то забарабанил, отбивая сигнал тревоги, сумасшедший маленький барабанщик. Наталья посмотрела вниз и с удивлением обнаружила, что стучит она. Бился об ножку стула каблук новенького финского сапога.
– Папа, – сказала она и замолчала, не зная, что сказать.
Отец сидел понурившись. Под мертвенным больничным светом сквозь поредевшие волосы беспомощно просвечивала макушка.
– Если бы я был другим, Женя была бы сейчас с нами, – сказал он, – и… Рома.
Жалкая улыбка искривила его бледные губы.
– Я всегда мечтал иметь внука. Думал, буду ему отцом, которого не было у меня. Трудно расти безотцовщиной, даже после войны. Мама, святая женщина, сделала для меня все, что могла, но мужчин растят отцы.
Наталья стиснула руками коленку, чтобы перестала дергаться нога.
Отец сухо кашлянул, снова превращаясь в самого себя.
– Зима в этом году затянулась, – сказал он, – я хоть и не вижу ничего, но чувствую. Зябко мне. Устал. Иди… домой.
Отец слабо махнул рукой и лег на спину.
Наталья укрыла его одеялом.
– Спасибо тебе, – сказал отец.
Наталья села на стул и стала смотреть.
Отец лежал тихо, не шевелясь. Было не угадать, закрыты у него под повязкой глаза или нет. Острый, больше не похожий на хищный клюв нос отбрасывал длинную, как синяк, тень.
– Папа, – тихо позвала Наталья.
– Я же сказал, иди домой.
– Звонила Женя, – сказала она, – я думаю, она скоро приедет. Она в Петербурге живет. С мужем.
Дрогнула, слегка разжалась упрямая раковина отцовских губ. Мгновение казалось, что они сложатся в улыбку, но губы тут же схлопнулись снова.
– Папа, – сказала Наталья, удивляясь, каким тоненьким, почти детским получается у нее голос, – у тебя есть внук.
«Красная стрела» плавно подъехала к платформе и остановилась. Вдоль вагонов медленной, недовольной походкой прошел носильщик с пустой тележкой. Из вагонов муравьями полезла толпа.
Женя дождалась, когда из вагона выйдет последний пассажир, запахнула пальто и покатила к выходу небольшой чемодан на колесиках.
Стоявший у двери проводник подхватил чемодан одной рукой и спустил его на платформу.
Женя вышла из вагона, прошла по платформе несколько шагов и остановилась. Запах.
Он пробивался сквозь вокзальные ароматы и веял в воздухе, довлея над запахами города и несмелым далеким запахом пробуждающейся земли. Он без спросу проник в душу и повернул время вспять.
