А потом появился клоун.
Яркая зелено-желтая рубашка с большим вырезом, галстук-бабочка на голой шее, мешковатые черные штаны на лямках, он ходил по арене, засунув руки в карманы, и шлепал огромными ботинками. На намазанном белым лице сияла огромная красная улыбка. Может быть, если бы они сидели не так близко, Жене не удалось бы разглядеть его глаза. Грустные и больные, они словно принадлежали другому существу и странно контрастировали с костюмом, высоким, смешным голосом и особенно с этой страшной, кровожадной улыбкой.
Такими же были сейчас глаза у Алексея.
– Ты говорил, что надо смотреть в лицо своим страхам, – сказала Женя, – я столько лет пыталась сделать вид, что прошлое не имеет значения…
– Я понимаю, – тихо сказал Алексей, – но… Он виновато улыбнулся, протянул руку через стол и сжал ее пальцы.
Женя поглядела в его больные глаза и покачала головой.
– Я до сих пор не могу представить себе Рому мертвым, – сказала она, – я была на его могиле, я помню, какой влажной и сырой была земля и эта… изгородь с шишечками. Единственное, о чем я могла тогда думать, – как холодно ему там лежать, ведь он так легко простывает. Как будто это имело значение! И мама… Я должна была с ней проститься. Или хотя бы попросить прощения. Там, на могилке. А я просто сбежала. Убежала как можно дальше и как можно быстрее.
– Ты убежала ко мне, – сказал он.
Его рука, всего минуту назад такая теплая и родная, показалась вдруг невыносимо тяжелой.
– Не к тебе, – сказала Женя, – ты появился потом.
Она выпростала руку из-под его ладони и уцепилась крючком пальца за скользкую фарфоровую ручку чашки. Загорчил на языке остывший зеленый чай.
– Я знаю, что это твой отец, – Алексей медленно, с усилием ворочал слова, – но как он мог выставить тебя из дома? Какой он после этого… отец?
– Ты не понимаешь, – сказала она, желчь обволокла гланды, мешая дышать, – это я во всем виновата.
Задрожали руки, на темной вишневой скатерти расплылось мокрое чайное пятно.
– Так не бывает, – глядя в сторону, сказал Алексей, – в жизни как на дороге. В аварии виноваты все. Этот поспешил, тот не учел, дорожник не там укрепил знак…
– Спасибо за аналогию, – горько усмехнулась Женя, – считай, что это была улица с односторонним движением, в которую въехал пьяный водитель.
