Бородач посмотрел на меня подозрительно: он решил, что я шучу. Когда он понял, что я говорил серьезно, то с отвращением покачал головой и объяснил мне, что монахов здесь нет уже очень давно, а потом умчался прочь так, что только пятки сверкали. Было совершенно ясно, что я попал к Пеппоне, а не к дону Камилло. (Дон Камилло – главный герой нескольких итальянских кинокомедий, богобоязненный священник, который, чтобы донести до своих прихожан христианские истины, развлекается как они – играет в карты с приятелем, занимается гольфом и т. д. Пеппоне в этих комедиях – второй главный персонаж, мэр поселка, вечный противник и одновременно друг дона Камилло. – Пер.)
Я вошел в одну из спален, двери которых открывались прямо во двор, без крыльца или ступеней. Комната была пуста. Порядок в ней был безукоризненный – новое постельное белье, для каждого постояльца отдельный ярко окрашенный шкафчик с металлической дверью, белый плиточный пол без единого пятнышка. Я узнал муниципальную гостиницу для паломников – редкую, но идеальную разновидность таких мест отдыха. Эти муниципальные гостиницы, конечно, в случае если члены городского управления по собственной охоте решили снабдить свою коммуну таким учреждением, не подвластны финансовым неприятностям, от которых страдают религиозные общины, и защищены от бесчеловечной алчности частных владельцев. Обычно они хорошо оборудованы, слишком велики по размеру и пусты.
Опыт остановки в такой гостинице я уже приобрел чуть раньше в городе Пола-де-Сьеро. Там мне попалась совсем новая гостиница. Ответственные за нее служащие компании, которая ей управляла, сначала решили, что она пуста, и прибежали со своего рабочего места, чтобы открыть мне ее дубовую дверь. Самым забавным было то, что в гостинице мы обнаружили немецкую супружескую пару, и никто не заметил, как эти двое вошли в здание. У мужчины была седая борода длиной до середины живота, а у женщины совершенно белые волосы. Первое, что предположили мы все – служащие и я, что эти несчастные были забыты здесь еще в Средние века и что мы нашли кого-то вроде Фридриха Барбароссы и его спутницы жизни, которых наше шумное появление пробудило от тысячелетнего сна…
В Корнеллане, обходя из любопытства спальни, я заметил, что в каждой комнате из двух кроватей была занята только одна. Те немногие паломники, которые выбрали это место для остановки, явно старались устроиться как можно удобней.
Я вышел во двор. Напротив спального корпуса выстроились в ряд двери санузлов, прачечной и кухни. Во дворе была маленькая крытая галерея, дававшая тень в жаркие часы дня, а в ней стояли стол и несколько стульев. Я сел на один из них. В темнеющем небе летали несколько ласточек. Вечерний ветер заставлял хлопать на веревках носки, которыми армия паломников отметила, что занимает это место, хотя и остается невидимой. В час, когда в этих стенах должны были бы звучать вечерние молитвы, только тишина и временами воркование горлицы приветствовали заходящее солнце. Не знаю, сколько времени я просидел там, размечтавшись, когда за оградой зазвучали голоса. Вскоре во двор вошла маленькая группа людей. Я узнал двух молодых паломников из Градо. Вместе с ними были двое мужчин зрелого возраста, один высокий, другой низкого роста. Второй говорил очень громко на певучем и быстром кастильском наречии. Чистый и звонкий смех девушки словно задавал музыкальную тему, а мужчины аккомпанировали ему низкими голосами, создавая непрерывное басовое сопровождение.
