– Надеюсь, Вилаг. Иначе он может вырваться и…
Он взял драматическую паузу. Я испуганно замерла, а Вилаг уставился на него с нетерпением.
– …Съесть вас обоих! – проревел отец, щекоча нас огромными руками.
Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не закричать. Взгляд на восторженное лицо брата успокаивал, напоминая, что это всего лишь отцовские пальцы тычут меня под ребра.
– Осторожнее! – к моему облегчению, одернула его мама. – Они все измажут фруктовым соком.
Дольки индиго все так же лежали на наших коленях – на салфетках, в которых их дала нам мама. Отец прекратил щекотку, но все еще ухмылялся.
– Ты помнишь, как они выглядят? – спросил Вилаг, словно решил проверить, сколько вопросов успеет задать за минимальный промежуток времени.
Конечно, он уже об этом спрашивал. Отец сражался с кошмарами и даже убил нескольких, когда был странствующим рыцарем.
– Мы никогда их толком не видели, сынок. – Он прикоснулся к окну. – Там так холодно, что даже в доспехах едва ощущаешь собственные пальцы.
По ту сторону мелькала непроглядная стена леса – лохматые и грозные сумрачные сосны с листьями черными, как угли, и ветвями, якобы скрученными в узлы самими кошмарами с целью преградить дорогу незваным гостям. Высоко-высоко седые макушки деревьев слегка мерцали в тусклом свете, прокравшемся из-за горизонта, и впитывали его жадно, нетерпеливо. Месяц здесь был ярче, чем в Городе, и напоминал зазубренный серп или сияющий из-за облаков драгоценный камень. Мы все еще пересекали Вечер, однако уже вторглись на внешние территории кошмаров, отмеченные простирающейся до предгорья чащей. После предгорья лес заканчивался, потому что прекращался свет. В купе на застеленных бархатом сиденьях под яркими электрическими лампами с трудом верилось, что мы на самом деле в стране кошмаров. И я гадала, не прячутся ли они прямо сейчас среди деревьев, вглядываясь в наши окна точно так же, как мы.
– Трудно рассмотреть их или вообще хоть что-нибудь, когда так холодно, и… – Отец глубоко вздохнул, продолжая глядеть наружу. – Их крайне сложно увидеть.
Тревожно было слышать, как он вновь и вновь повторяет одно и то же. Мы ехали по тем самым лесам, где он когда-то сопровождал первопроходцев в качестве странствующего рыцаря.
– Отец уже столько раз тебе об этом рассказывал, милый, – вмешалась мама, обеспокоенно поглядывая на отца.
Я тоже посмотрела. Он улыбнулся ей и покачал головой:
– Ничего страшного. Люблю рассказывать малюткам о своих приключениях. Что ж, полагаю, завтра вы и сами увидите кошмара. Во всей красе. Рады?
