‒ А Ступени? ‒ прошептал осмелевший (обнаглевший до невероятия, как сам расценил) Эвин.
‒ О, вот это как раз было бы просто. Разве не легче идти проторёнными тропами?
‒ Смотря где тропу проторили. ‒ Эвин глотнул: от собственной дерзости во рту пересохло. ‒ И кто.
‒ И что поджидает в конце? ‒ Луч кивнул: ‒ Да. Но и путь по бездорожью во тьме лёгким не будет. Со мною ты не найдёшь ни простоты, ни гладких дорог. Даже без Ступеней. Ты всё ещё боишься меня?
Эвин растерянно молчал. Он не был готов к подобным разговорам, приветливому голосу, и смеху, и мальчишеской небрежной манере сидеть на кушетке с ногами, не стряхивая с волос лепестков арилий… и держаться так, будто он, Эвин, равный. В деревне дело другое: двое среди неслышащих, не-Вэй, ‒ там вроде они и вправду стали равны на время, вэй’Ченселин Тарис и он. Но магистр и ученик!..
‒ Когда я спрашиваю, ‒ с прежней мягкостью промолвил Луч, ‒ о чувствах и ощущениях, не нужно медлить с ответами. Прикосновения разума искажают рисунки Кружев. Так я пугаю тебя?
‒ Я не знаю, ‒ выдохнул мальчик, тотчас понял, что невольно нарушил строжайший из запретов ‒ не лгать учителю, ‒ и почти со слезами пролепетал: ‒ Сейчас да, простите, милорд, но и нет, я… не знаю.
Он думал, за такой ответ Луч непременно рассердится, ‒ но тот, напротив, казался довольным.
‒ Чар пугает, ‒ сказал он, ‒ Чар манит. Кто не испытывает страха вообще, тот вряд ли способен чему-то научиться, поскольку эта двойственность, эта противоречивость ‒ основа Чар. Понимаешь?
Мысли Эвина заметались, как испуганный мышонок при виде кошки. «Понимание» и «знание-чувство» ‒ не одно и то же, ведь не всё, что чувствуешь верным, сумеешь объяснить, а понимать и значит ‒ уметь объяснить… или нет? Ох, а он снова молчит, а учитель велел на вопросы отвечать без промедления!
‒ Я ощущаю, ‒ тихонечко сказал он. ‒ Мелодии Чар и прекрасные, и грозные, и потерять их ‒ хуже, чем умереть, но от них всегда и больно. Только я думал, это потому, что я не пробуждён.
‒ Нет. Дело в твоей природе, в устройстве человека. Легенду о Появлении ты, полагаю, знаешь?
Мальчик обрадовался до того, что даже дышать стало легче: уж здесь-то он не промахнётся!
‒ Вначале стал Свет и озарил Тьму Предвечную, и часть её смешалась со Светом и родился Сумрак, а из него вышел мир: земля и вода, деревья, травы и ветер, и всякая живность в земле, воде и воздухе. И подобно брызгам воды, упавшей на камень, брызнули капли Света от удара о Тьму, и из них явилось Мерцание Изначальное. Те искры Мерцания, к которым Тьмы пристало больше, были тяжелее прочих и проникли в Сумрак, и некоторые коснулись живых существ и вошли в них, и так появился разум, и те существа обрели умение мыслить. А самые светлые и легчайшие искры Мерцания сплелись в Кружево Чар, и незримые нити его пронизали ткань всего мира; а пройдя сквозь разум ‒ живую часть Сумрака, напитанную Мерцанием, ‒ сплелись в особые Кружева, своё для каждого из тех существ, и те Кружева, названные душами, или Тенями Чар, ожили и обрели подобие голоса и слуха, и жить будут вечно, как вечно и породившее их Мерцание Изначальное. Так появились люди ‒ единственные в мире Сумрака, у кого есть душа и разум, и кому Тени Чар даруют возможность слышать мелодии Кружев.
