Эвин перевёл дыхание. Ну вот. Не так красочно и многословно, как в трактире, ‒ зато самое главное.
‒ Тебе часто доводилось это рассказывать? ‒ осведомился Луч.
‒ Да не очень. Дети иногда спросят, откуда люди взялись, а взрослые уже знают, им неинтересно. Ни приключений, ни любви, ни посмеяться… не трактирная история. От нас чаще хотят забав, а не уроков.
‒ Не «нас», ‒ заметил Луч. ‒ Ты Вэй, не забывай. Так взрослые не слушают, поскольку «уже знают»? М-да. Если учесть, что взрослые больше умеют, а посему способны куда больше и натворить, им бы следовало почаще размышлять о влиянии Тьмы на людскую природу… Человек ‒ дитя Сумрака телом и разумом. Он рождается, и некоторое время все его потребности ‒ от Сумрака. И способы ощущать мир ‒ также. Поэтому соприкосновение с чем-то абсолютно не-Сумрачным ‒ естественно, пугает.
‒ Меня пугали только Ступени, ‒ удивился мальчик. ‒ А сами-то Кружева ‒ ни капельки!
‒ Но ты ещё и не пробуждён. Огонь тоже с виду красив, а не грозен. Пока не попробуешь потрогать. А вместе с тем ‒ огонь греет и кормит нас, он необходимая часть нашей жизни. В точности как и Чар.
‒ Летом, ‒ задумчиво сказал Эвин, ‒ и тепло, и много всяких плодов… и без огня проживёшь.
‒ Не слишком долго. Если кто-то не сумеет развести огонь.
‒ Слышащие? Чар-Вэй?
‒ Именно. Чар-Вэй. Но кто много возится с огнём, тому проще и обжечься, а?
Эвин кивнул. Сравнение весьма точное: работа с Кружевами нередко оборачивалась «ожогами», а порой один пепел от Чар и оставался. Все в Тефриане знали, сколь опасную жизнь ведут их заботливые охранители, именуемые Чар-Вэй. Ещё бы, если вот он и со спящим даром ухитрился в беду угодить…
‒ С тобою не было инструмента, ‒ прямо как подслушав его раздумья, заметил Луч. ‒ Ты только пел?
‒ Играл тоже. На солейне… ‒ он нахмурился, сердясь на себя: вопрос задел его (Луч, конечно, видит) и заставил похвалиться ‒ и глупо, говорит-то он не с музыкантом, а с Вэй, откуда тому знать, на каких инструментах играть труднее? Луч, однако, поднял брови, словно знал не хуже любого менестреля:
‒ Редкое умение. И играть, и уберечь в пути. Солейн скорее для высоких домов, чем для странствий.
‒ Мне его дедушка подарил. ‒ Эвин вздохнул: ‒ Уберечь-то не вышло, ‒ и вдруг сказал то, чего вовсе говорить не собирался: ‒ Я всё не мог решиться насчёт Чар. Шёл сюда, а сомневался. А тут речушка ‒ мелкая, по колено…
Он вздохнул опять: дурацкая история, а он зачем-то выкладывает её Лучу.
