Лишь единожды я осмелился спеть тот узор, а более не касался его ни разу.
Он пришёл ко мне сам — он словно был наделён чувствами и желал стать мелодией Кружев. Красота его поражала: узор был завершённым и чётким в той же мере, как расплывчаты и неясны все легенды о Камне. Словами я не выразил бы истин, запечатлённых в нём; но там были разгадки всех тайн — и Знаки Огня, и суть Камня, и хитроумно запрятанная в легендах истина о Творителе. В узоре были сброшены все вуали Сумрака — как и всегда в рождённых Мерцаньем Кружевах Чар.
Всё началось со Знаков Огня. Мне хватало времени на раздумья: пять лет я не брал учеников, не мог решиться после него. Взялся за научные изыскания, к коим всегда стремилось моё сердце, и лишь они отвлекали меня от горечи, от унизительно-безнадёжных выводов о моём «таланте» учителя, непомерно раздутом молвой и столь жалко лопнувшем на деле… от мыслей о нём. От невыполнимых желаний.
То был первый день Знака Огня. Я был так уверен, что не мог думать о другом, заниматься другим. Узор сиял перед глазами, струился в жарком летнем воздухе. Он молил: дай мне дыхание! — и я вошёл в Кружева и выделил — вплёл — создал: песней, ароматом лесных трав, стремлением и прохладой, страхом и страстью неведомого мне сердца, близостью и непреодолимой бездной… Как беден язык слов!
Узор не был призывом к Пламенеющему. Не был и указателем (я хотел спеть указатель, но оказался бессилен). Скорее, открывал он возможность, близость во времени, а не в тарах; впрочем, я не уверен. Узор (если я угадал Знак Огня) должен был явить мне, сколь вероятно, что Пламенеющий будет возле Творителя этим летом. И едва я вдохнул в него голос — он ожил яростно, неукротимо, оглушая меня, разрывая в несвязные ноты стройную песню моего Поля. Ясное небо в единый миг затянуло грозовыми тучами, задул резкий холодный ветер — летний день сменился ненастным, будто выдернутым из зимы. Но я заметил это позднее, когда течение песни было разорвано. Тогда же — не ощущал ничего, кроме узора, поющего вокруг — во мне — для меня — мною… что свидетельствовало неоспоримо: вероятность сближения не просто велика, сближение реально. И не в туманном будущем. Неистовый крик узора утверждал: оно свершается здесь и сейчас. Сегодня и в моём Поле. В моём Джалайне.
Узор подхватил меня, как пушинку. Он властвовал — мне надлежало подчиняться. Огонь, который я искал, был рядом. Я стремился к нему всем сердцем, всей Чар, каждым завитком узора и каждой нотой песни; я уже не пел, я даже не кричал — остался лишь шёпот: приди.
