Услыхав, что Иван ради него хочет всех обмануть, Денгура обрадовался. Он полагал, что лучший человек на свете тот, кто ловко обманывает.
— Только молчи! Я тебе скажу по душам: она девочка, а ты старик. По русскому обычаю это нехорошо. Но уж если надо тебя удовольствовать и выручить Кальдуку, то я постараюсь.
— Надо скорей! — просил Кальдука.
— Нет, скорей нельзя. Я до тех пор не выдам ее замуж, пока всем не будет видно, что по-другому нельзя поступить. А как я это устрою — мое дело!.. Как раз год пройдет, не меньше. А ты, Кальдука, бери торо. Но молчи! А если обмолвишься, свадьбе не бывать. Весь торо придется обратно отдать.
Гольды уехали.
* * *
— Савоська, а ты у Туку был? — спросил Иван, нахмурившись.
— Был!
— Велел ему дань мне привезти?
— Велел.
— Почему же он не привез?
— Не знаю, что такое.
— Он, наверно, не любит меня. Не хочет, чтобы русский купец хорошо торговал. Наверно, доволен, что меня обыграли. Продался Ваньке Гао?
Бердышов решил проехаться по деревням и расправиться с теми, кто не привез ему дани.
Иван и Савоська приехали к Туку. Это был охотник, живший с семьей в Мылках.
— Ты почему албан не привез? — спросил Иван у гольда, состроив страшную рожу.
Дети Туку закричали и заплакали, видя, что их отца хочет обидеть чужой человек.
— Тебя сейчас повешу! — спокойно сказал Иван. — Савоська, принеси веревку.
Бердышов схватил Туку под мышки. Туку забился, как пойманный зверек.
— Отда-ам… Сейчас все отда-а-ам! — завопил он.
— Нет, теперь поздно!
— Отда-а-ам! — плакал Туку.
Савоська принес веревку и стал со слезами на глазах просить за гольда. Сбежались все жители Мылок.
Но Иван, к ужасу детей, накинул старику петлю на шею.
Савоська схватил Бердышова за руки.
— Не смей! — закричал он.
— За тебя просит, — ухмыльнувшись, сказал Бердышов. — Но помни мое слово: если кто-нибудь не исполнит того, что я велю, — того повешу! И всем так скажи. — Он больно хлестнул гольда веревкой по спине. — Да помни в другой раз, если велю привезти налог, старайся! Захочу — могу тебя повесить! Буду собирать дань — все должны платить!
— Вот хорошо, Ваня, что не вешал его! — радовался Савоська, когда уехал из Мылок и снег на крыше дома Туку слился с сугробами. — А то нехорошо сказали бы про тебя, что ты, как Гао.
— Без строгости тоже нельзя, — отвечал Иван. — Я должен торговать. Значит, другой раз надо и побить должника и веревкой ему пригрозить. Пусть знают, что, если не угодят, им попадет! А может, и на самом деле удавить кого-нибудь придется, — усмехаясь, сказал Бердышов. — Кто грязного дела боится, паря, тому богатым не быть. Я всегда стараюсь помочь людям. Они это видят, ко мне идут и продают мех а подешевле, лишь бы с хорошим человеком побыть. Так что хорошим человеком быть выгодно. За меха приходится платить дешевле! — усмехаясь, говорил Иван. — А кто не верит, что я хороший, — тому бич и петля!
