Тяжелое это было свидание! Герцогиня курляндская, и от природы-то некрасивая, теперь показалась Бирону просто страшною. Непричесанная, ненарумяненная и ненабеленная, одетая во что попало, она почти неподвижно лежала на простой деревянной монастырской кровати и по временам сильно вздрагивала. Только от природы необыкновенно крепкое здоровье ее помогло ей вынести то, что с ней случилось. Она со стонами рассказала мужу о том, как лежала без памяти совсем раздетая на снегу и как потом ее растирали и одевали солдаты.
— Теперь я вся как изломанная, — жаловалась она, — рукой, ногой шевельнуть не могу.
Но он почти не слушал. Ему самому было очень плохо: все тело было избито в борьбе с солдатами, на руках и на груди было несколько ссадин и подтеков. На его ногах были надеты простые солдатские валенки, на плечах — та же толстая шинель. Ему было холодно, голова горела, во рту пересохло.
Едва волоча за собою избитые, распухшие ноги, он отошел от жены и прошел в соседнюю маленькую каморку, где при тусклом свете ночника увидел детей своих.
Оба сына, Петр и Карл, даже не встали ему навстречу.
Младший — Карл — лежал уткнувшись в подушку, он, может быть, и не слыхал, как вошел отец. Но принц Петр не спит, глядит во все глаза, а к отцу не подходит. Одна только нелюбимая дочь Гедвига, с покрасневшим и распухшим от слез лицом, поднялась из темного уголка и бросилась к отцу на шею. Но он не ответил ей на эту ласку, он все еще не мог прийти в себя, все еще не оправился от постигшего его удара, еще не мог ни думать, ни чувствовать, жил и шевелился машинально.
— Ах, Боже мой, что на вас надето! — шепнула сквозь слезы Гедвига. — Но я о вас подумала: вот ваш халат любимый, я его захватила и привезла с собой.
Она кинулась в свой уголок и вернулась с халатом.
— Спасибо! — равнодушным голосом проговорил Бирон, сбросил с себя солдатскую шинель и надел халат. — Спасибо! — еще раз повторил он, закутываясь в свой мягкий меховой халат. И вдруг как будто чувство проснулось в нем, он протянул руки дочери, привлек ее к себе и поцеловал ее горячий лоб.
Она громко зарыдала.
— Господи, что же с нами будет? — сквозь рыдания шептала она. — Что с нами сделают?
— Да, спрашивай его! Спрашивай! — обратился к ней старший брат. — Он должен знать это!
Проговорив эти слова, принц Петр замолчал и отвернулся в сторону.
И так уже бледное лицо Бирона побледнело еще больше. В тоне сыновних слов он услышал и упрек себе, и обиду, и дерзость, и презрение.
