И вот забытая и униженная красавица, в то время как друзья ее охали и ахали, толковали о том, что пропущено самое подходящее время, что совершена важная ошибка, только посмеивалась над своими друзьями и была спокойна, была уверена в своей силе больше чем когда-либо.
«Эх, фельдмаршал, — думала она, встречаясь с Минихом, — как вы теперь важны и счастливы! Только берегитесь, как бы вас в бироны не записали!»
Но фельдмаршал ничего не боялся. Его честолюбие било радостную тревогу. Он чувствовал себя у пристани. Над ним уже начинал совершаться какой-то общий закон, по которому человек, чувствующий себя на высоте успеха, становится сам себе врагом и делает губительные промахи.
Миних действительно начал свое торжество с большой неловкости.
Императорский указ, появившийся вслед за манифестом, начинался таким образом:
«Всемилостивейше пожаловали мы любезнейшему нашему государю-родителю быть генералиссимусом, и хотя генерал-фельдмаршал, граф фон Миних, за его к Российской империи оказанные знатные службы, и что ныне он уж первый в Российской империи командующий генерал-фельдмаршал и в коллегии военной президент к пожалованию бы сего знатного чина надежду иметь мог, токмо во всенижайшем к вышеупомянутому его высочеству почтении от сего чина отрекается».
Этот указ был сочинен самим Минихом, и никто не мог внушить ему, что подобное объяснение своих прав на звание генералиссимуса и очень бестактно, и очень обидно для принца Антона.
Принц Антон не только что обиделся, но положительно возненавидел Миниха. Он поклялся доказать ему, что, несмотря на то что его отстранили и считают таким бессильным и обижают даже в указах, а он все же сделает свое дело: Миних недолго будет торжествовать. Принц Антон знал, что ему одному трудно будет этого достигнуть, но у него оказывался сильный помощник, тоже оскорбленный Минихом, граф Андрей Иванович Остерман.
С ним-то принц Антон и начал горячую дружбу.
Тишина глубокая вокруг Александро-Невской лавры. Ночь темная — зги не видно, только ветер порывистый свищет да валятся снежные хлопья. Ворота на запоре; население монастырское спит сном глубоким. Но вот раздался странный звук: какое-то бряцание, лязг оружия. Вот слышны слова военной команды: сменяются караульные солдаты.
Караул этот приставлен стеречь регента и его семейство. Решено, что узники здесь переночуют, а утром будут отправлены дальше.
В двух маленьких кельях помещаются Бироны. Герцога привезли в сумерки из караульни Зимнего дворца, и он уже застал здесь жену и детей.
