— Они берут нас в вилку. Ты, Миша, езжай не прямо, а зигзагами, чтобы они не пристрелялись по нам. Да смотри, не переверни нас на повороте, — шутливо добавил он.
Шофер круто повернул машину вправо, а на прямой, куда должна была пойти машина, разорвался снаряд, и осколки с визгом пронеслись над нами.
— Неплохо стреляют, — спокойно отметил Лазо.
Его спокойствие передалось шоферу, и он умело вел машину, объезжая тарбаганьи норы, благо по здешним местам можно было ехать без всякой дороги.
Белогвардейцы выпустили еще с десяток снарядов, но безрезультатно. Вскоре мы выехали из зоны обстрела и еще засветло приехали в штаб фронта.
О многом переговорили мы с Лазо дорогой: и о штурме Тавын-Тологоя, и о том, какая хорошая будет жизнь, когда мы победим белогвардейцев и займемся строительством новой жизни. Я поражался широкой эрудиции С. Лазо и его простоте выражения мыслей. Он интересовался моими походами на Кавказском фронте и настроениями солдат и казаков.
Вызвав к себе начальника штаба фронта Русскиса и своего заместителя Ф. Е. Балябина, и помощника Г. Н. Аксенова, Лазо принялся за разработку плана штурма Тавын-Тологоя. На другой день я вернулся в Копзоргаз с приказом, который сводился к следующему:
Рабочая Красная гвардия наступает вдоль линии железной дороги на разъезд 86-й, левее 1-й Советский полк Журавлева и отряды Титова и Тетери- на непосредственно атакуют высоту Тавын-Тологой, слева их активно поддерживает и заходит в тыл врагу Копзоргаз, с правого фланга в охват противника идет 1-й Аргунский казачий полк.
Задача заключалась в том, чтобы захватить семеновцев в клещи и уничтожить, не дав им уйти за границу.
Весь день перед наступлением наши батареи пристреливались к опутанным колючей проволокой окопам противника, а батареи семеновцев «шарили» снарядами за каждой горкой в поисках наших батарей.
Лежа на горе, меж камней, я наблюдал, как на левом фланге противника из-за далеких синеющих гор появлялись наши конные разъезды и как возле них вздымались столбы черного дыма от неприятельских снарядов или рождались и медленно таяли в воздухе облачка белого дыма от японских шрапнелей.
Я перешел на другую горку с круглой и гладкой вершиной, чтобы узнать обстановку на нашем левом фланге. В поисках нашей батареи белые хорошо пристрелялись к этой горке и следили за ней: не прошло и пяти минут, как я услышал выстрел с ближайшей неприятельской батареи. «Опять наши ребята дразнят белых», — подумал я. Секунды шли, и по резко нараставшему сверлящему звуку я определил, что снаряд должен разорваться где-то близко от меня. Но я почему-то не верил в это и только в последние мгновения понял, что снаряд предназначался точно для меня.
