Даже мать, не понимая своего сына, хотела Его испытать. Искала "знамения", как доказательства правоты своего мировоззрения. Не Его нового Учения, а именно своего привычного миропонимания. Подсознательно ожидая публичного краха Его теорий. Как зритель, приходит в цирк не для того, чтобы поверить в "чудеса" фокусника, а для того, чтобы разгадать "фокус" и получить удовольствие, похваставшись перед другими силой своего ума.
И Ему пришлось, чтобы не превратиться в мишень для ее насмешек, "расширить настоящее", найти вина (уж не знаю, купил ли Он его или приготовил из своего винограда) и заменить им налитую во все емкости воду.
Для стороннего наблюдателя ничего не произошло. Да еще хорошо было то, что "превращение" воды в вино не заметил никто кроме слуг и Его матери. Мать теперь молчала. А слуг никто никогда не слушает.
Его действия с вином в той реальности лишь мое предположение. Я никогда Его об этом не спрашивал, а Он Сам всегда избегал воспоминаний об этом эпизоде.
Много месяцев спустя он облек этот случай в легенду "о сильном искушении и Искусителе", и рассказывал в назидание ученикам, о том, как тяжело бывает противостоять соблазнам. И о том, что соблазны приходят всегда, будь ты хоть в пустыне. И о том еще, что приходят соблазны как раз от тех людей, от которых этого меньше всего ожидаешь!
Братья Его так же, при каждом удобном случае провоцировали: "Иди в столицу, стань известным. Что ты сидишь в безвестности в нашем селе. Иди, делай чудеса в городе, в праздник, при большом стечении народа! Да имени своего не скрывай! Ведь каждый хочет своими делами прославиться, а ты что — глупец что ли? Или все ты нам врешь, о том, что якобы изменяешь чье-то там прошлое?
Они не понимали, что изменение прошлого — это всегда действие недоказуемое. Никаких фактов тут предъявить нельзя! А хвастаться этим уменьем, значит — самому нарываться на обвинения во лжи и на другие издевательства (как это было потом с Марией).
Это первый запрет, о котором я вас предупреждал. Потому что Учитель тоже прошел через это.
После того случая Он избегал длительного общения со своими родственниками. Хотя те, спустя некоторое время, подчиняясь больше стадному инстинкту, чем вере в Его Учение, все же стали следовать за Ним.
Лишь только однажды, когда Он, находясь в одном из "расширенных настоящих" для исцеления очередного смертельно больного, отключился (замер или "окаменел" для своей реальности), создавая "временную петлю" еще одной реальности, родственники (опять же от "большого ума") забрали Его неподвижное, застывшее во времени тело домой, сказав окружающим что Он: "вышел из себя". Но, закончив свои дела в той временной петле (Ниже я расскажу об этих петлях) Он вернулся к нам, сказав, что нет для Него более близких людей, чем те, которые верят Ему и стремятся научиться тому, что Он делает.
