И наутро народ вновь обрел свой покой,
Но дивился перу и расцветке такой.
415 То перо разожгло любопытство к узорам,
Каждый стал в рисованье умелым и спорым.
[70]И от этого всем им — и детям, и взрослым —
Дар был послан к художествам, к дивным ремеслам.
Был один человек там уменьем высок —
В живописном искусстве великий знаток.
[71]Его имя — Мани, а пером — чудодей он,
Дар его был великою славой овеян.
Правду пишут мужи разуменья, считая
Манихейскую мудрость твореньем Китая.
[72]420 То перо и сейчас озаряет Китай,
Словно гурия светлым сиянием — рай.
Вот как было. И стало перо благодатью,
Недоступной вовеки людскому понятью.
Лишь увидят его — и утратят дар речи,
И ни слова не могут промолвить о встрече.
И никто не поведал о нем до сих пор: .
Становился невидящим видевший взор.
Все перо — из ворсинок, и нет в нем иного,
В этом свойстве, пойми, — его суть и основа.
425 Потому и несметны его проявленья,
А владельца пера неизбывны свершенья.
Пестрым краскам пера беспредельность дана,
И ведущий нас всем им нарек имена.
О путях его странствий неведомы вести,
Но повсюду он сущ — каждый миг в каждом месте.
Наша воля его повеленьям подвластна,
Ослушанье — стократною карой опасно.
Для покорных надежда — свидание с ним,
А строптивый и страхом, и мукой томим.
430 Нет страны, где такой же властитель у власти,
Жить с ним розно — сто тысяч невзгод и несчастий».
Он умолк, и, с тревогой и криком летая,
Всполошилась в волненье пернатая стая.
