– Чад, милый, ты что, влюбился в кого? – спросила вдруг Глория.
Я продолжал жевать яичницу, которую она поставила передо мной, избегая ее глаз.
– Не любопытничай, Глория.
– Просто подумала: вдруг тебе хочется поговорить про это? Ты же знаешь, мне без разницы. Я уж давно оставила надежды, что ты сделаешь из меня честную женщину. Расскажи про нее, если хочется.
Я отодвинул тарелку, развернул кресло, чтобы сидеть спиной к окну.
– Это секретарша Вестал. Любовь была пылкой, пока длилась, но сейчас все остыло, – говорил я как можно небрежнее.
– Бедненький мой Чад!
– Ты про что, черт возьми? – удивленно взглянул я.
Глория улыбнулась и потрепала меня по руке:
– Раньше с тобой такого не приключалось, а? Первым всегда бросал ты. Больно? А, Чад?
– Ага. – Я выдавил кривую ухмылку. – А ты-то откуда знаешь, Глория?
– Раньше тоже всегда бросала я. А теперь бросают меня. Пропадает моя прежняя красота.
– Вот еще! Что за ерунда! Что с тобой сегодня?
– Наверное, ты прошел по моей могиле. – Глория подошла к зеркалу над камином. – Ну и видок! Страшила! Неудивительно, что ты так смотришь на меня. Но ты был слишком требователен ночью, Чад.
– Давай обойдемся без анализа. Иди допивай кофе.
– А она хорошенькая, Чад?
– Красивая, а не хорошенькая. В ней есть что-то такое, чего я ни разу не видел в других. Что-то не поддающееся описанию.
– А голос мне не понравился. Я еще подумала: какая жестокая! Она жестокая, да, Чад?
– Да. – Я принялся расхаживать по комнате. Но тут вдруг до меня дошло, и я встал как вкопанный. – А когда это ты слышала ее голос?
– По телефону. Вернулась из Майами, мне стало любопытно, что там у тебя творится, я и позвонила.
– Вот как? Она не рассказывала.
– Не виню ее. – Глория пожала точеным плечиком.
– Ты назвалась?
– Не успела. Она сказала, что тебя нет, и хлопнула трубку. А сама врала. Я же слышала, как ты письмо диктовал.
– Диктовал? – Меня прошиб пот.
– Чад, миленький, чего это ты всполошился? – Глаза Глории округлились.
– Когда ты звонила? – Я присел к ней на тахту.
– Дня два назад. Чего ты?
– Отвечай, когда спрашивают! – Я едва сдерживался. – Когда? Точно!
– Прости, Чад, – она заразилась моим испугом, – я бы ни за что не стала, знай я, что ты так переживать будешь!
Я схватил Глорию и слегка встряхнул, голова у бедняжки запрокинулась.
– Отвечай же наконец! Когда?!
– Позавчера вечером, – выдавила она, перепуганная насмерть.
В тот вечер, когда я убил Вестал!
– Время?
– Около девяти.
– Да ты точно давай! Черт возьми! Вспоминай!
