В конце августа три дня по телевизору показывали балет «Лебединое озеро», в далекой столице было объявлено чрезвычайное положение, а сантехник Свищенко, пьяный и взволнованный, ходил во дворе и всем рассказывал не то присказку, не то анекдот: «Забил заряд я в тушку Пуго…» — и при этом как-то странно хихикал. Но никто, кроме него, не смеялся почему-то.
Старухи на лавках у подъезда вздыхали: «Зажились мы на этом свете, к богу пора». Безмозглый дед, живший в квартире Ленки Сиротиной, копался в мусорных баках. А двор облетела новость, что в магазин на улице Марии Авейде завезли сосиски.
Это была важная новость. Ее обсуждали даже дети. «Мамка в очереди сто двадцатая!» — сказал Мишка Кульпин. «А моя восьмидесятая! — заметила Ленка Сиротина. — Тебе сосисок не достанется!». Моя бабуля в очереди за сосисками была шестьдесят второй. Я сказала им об этом. Перед концом света все встало с ног на голову — и Ленка с Мишкой, с которыми мы всегда вместе играли в казаков-разбойников, начали кидать в меня песок и траву: так изголодались они по сосискам.
Тут из-за гаражей показалась бабуля Мартуля. Она шла быстро, хозяйственная сумка билась о ногу. Бабуля сообщила, что очередь за сосисками придется достоять мне, так как в другой магазин — на улице Строителей — завезли водку и надо обязательно занять очередь. Водка была важнее сосисок и даже важнее сахара. Понятное дело, хорошо, когда появляются сосиски, но без них мы давно уже привыкли жить. Сахар — вещь интересная, из него можно гнать самогон. Но водка — продукт особый. Ее надо держать на черный день в шкафу, завернутой в шубу из каракуля, чтоб спрятать от отца. Без водки никто не починит кран в ванной и не заменит трубу в туалете.
Мне не хотелось стоять в очереди за сосисками. Однако бабуля взяла меня за руку и отвела в магазин на улице Марии Авейде, посадила на подоконник рядом с какой-то женщиной, сообщив той, что вот она, Света. А мне сказала: «Держись за тетей», — сунула талоны на колбасные изделия и деньги: «Не потеряй!». Сама же побежала на улицу Строителей занимать очередь за водкой.
Я сидела на широком подоконнике. Вокруг толпился народ. Счастливчики стояли у прилавка, те, что были в самом конце очереди, курили на пороге. Спиной я упиралась в нагретое солнцем окно. Люди говорили о суверенитете и танках, ругались материным словом «путч», а потом продавщица вдруг выкрикнула: «Обед!». Толпа завозмущалась, мужик в белой кепке заметил: «Передо мной два человека осталось. Какой еще обед!». «Такой», — не церемонясь, сообщила продавщица и, когда люди нехотя вышли на улицу, захлопнула и закрыла на засов дверь магазина.
