— Посуду надо мыть, пол подметать, ты уже большая, — сообщила мне Роза. — Бабушка твоя тяжелый крест несет, а ты что делаешь? Почему ее расстраиваешь?
Я все больше и больше понимала, что преступна до мозга костей. Чувство вины раздавило меня, как каменная глыба.
— Тебе грустно от того, что ты натворила? — пытала меня Роза.
Я кивнула.
— Что нужно сказать, когда грустно?
Мне была неизвестна та стандартная фраза, которой люди выражают печаль. Возможно, подумала я, это та самая фраза, которую говорит мой отец, когда ему тяжело и тоскливо.
— Чуть помедленнее, кони… — произнесла я, вложив в эту фразу всю свою грусть.
Роза посмотрела на меня очень строго, поманила бабулю пальцем — и они удалились на кухню для совещания.
Гомункулы карликовыми ручками увлеченно рвали бумажный самолет на мелкие клочки. Я подошла к окну и посмотрела на пустырь. Убежать? Но не сделает ли бегство меня еще виновнее? С тяжелым сердцем, сполна понимая всю свою преступность и трусость, я решилась. На подоконнике лежал спичечный коробок с камнем. Камень был темен, как сухая фасоль, оттого что в его составе была медь — элемент первой группы четвертого периода периодической системы Менделеева с атомным номером 29. Медь — это хорошо, решила я. Достала глаз динозавра из коробка, сжала его в ладони — и все-таки ушла. Легла на белые камни и целую вечность лежала неподвижно. Колония Жуков с надкрыльями цвета речного ила окружила меня. Жуки трогали лапками капли воды на прибрежной глине. Эта вода лилась из моих глаз. А вечность спустя мы отправились к бобровой плотине. Там, у плотины, я показала Жукам камень. Может быть, из него получится создать звездолет? Я надеялась, что Жуки помогут. Они выстроились вокруг камня и долго его изучали. Даже когда пошел дождь и надкрылья Жуков заблестели от влаги, они все еще задумчиво смотрели на глаз динозавра. Огромная рыба вынырнула у бобровой плотины и поздоровалась со мной, открыв рот, полный острых зубов. Она вытащила веточку из плотины и уплыла с нею — рыба так и осталась большой хулиганкой. Я попросила бобров не обижаться на нее и села на лунный камень у реки — посмотреть, как будет уплывать за горизонт гигантское оранжевое солнце.
Я прожила с Жуками много месяцев. Мы летали над Океаном и пили холодную воду из бурных рек. Каждый свободный от полетов момент мы выстраивались в круг возле камня и изучали его физические свойства. Но однажды я вспомнила о людях, что остались в другом мире, — о карликовых гомункулах, отце и бабуле Мартуле. Им никто не мог помочь. Я тоже не могла. Но я могла хотя бы вернуться. Возвращаться не хотелось — но, возможно, люди, которые остались без меня, по мне соскучились.
