По выходным к нам приходила Роза. Она доставала из кармана черной юбки маленькие хлебцы с крестиком на корочке и угощала ими меня и бабулю. Роза сама пекла их в духовке, когда не читала молитвы над мертвецами и не забивала гвозди стальными костяшками пальцев.
Роза крестилась и, не снимая платка, пила чай с бабулей Мартулей на кухне. А я в Маленькой комнате показывала гомункулам чудо — бумажный самолетик. Особенно гомункулы заинтересовались звездой, которую я нарисовала акварелью на крыле.
— А еще у меня есть бог в спичечном коробке. Его имя — глаз динозавра. Когда-нибудь покажу, — пояснила я, и гомункулы засучили карликовыми ножками, выражая крайнюю степень воодушевления.
Впервые я поделилась своей тайной с кем-то, кроме кота Тасика. Воодушевление гомункулов так осчастливило меня, что я залезла на этажерку и спрыгнула оттуда. А затем снова проделала тот же трюк — моя радость могла выплеснуться только в движении. Забираясь на этажерку в восьмой раз, я уронила горшок с геранью — и он раскололся на четыре глиняных фрагмента. Крушение горшка было похоже на извержение вулкана: между осколками глиняных пород, как лава, застыла рассыпавшаяся почва. Над вулканом догорали огненные всполохи цветков герани. Гомункулы изумленно приникли к прутьям кроватки, изучая извергшийся вулкан. Бабуля Мартуля и Роза пришли с кухни и тоже изучали его — но не изумленно, а укоризненно.
Ситуация была однозначная — меня считали виновной в гибели горшка. Намеренное это было убийство или по неосторожности — не имело значения. Мне оставалось только одно — признать вину. Если не в гибели горшка (ведь на него я не покушалась), то, по крайней мере, в том, что в этом мире есть гравитация и предметы летят к поверхности этой планеты с ускорением свободного падения, равным 9,8 м/с>2.
— Вазу материну об тахту разбила, теперь герань, скоро голову себе расколошматишь, — ворчала бабуля Мартуля.
Роза покачала головой и спросила, часто ли я себя плохо веду. Бабуле так хотелось высказаться, так хотелось почувствовать жалость и поддержку — хоть чью. И она расплакалась и рассказала Розе обо всех моих преступных наклонностях: как я взорвала «Коктейлем Молотова» Мишку Кульпина, как дразнила бабку из Киева, как прыгала с жирафа в песочницу и не спала на тихом часе в детском саду.
— А по дому она тебе помогает? — интересовалась Роза, и ее взгляд, устремленный на меня, становился все холоднее.
— Нет, никто мне не помогает, — всхлипывала бабуля. — Все на мне: и дом, и дети, и работа.
