Отец сидел, понурившись.
Участковый наказал мне: «А ты не убегай больше». «Дверь запри» — велел он отцу и ушел.
Отец еще долго сидел на полу, раскачиваясь и опустив голову. А потом произнес:
— И чего ты ушла-то? Выпороть тебя, что ли?
Я молчала. Пороть он меня не станет — это я знала точно: свой ремень он пропил на прошлой неделе и теперь подвязывался поясом от материного летнего платья в горошек.
— Ой, Света, тяжело мне, грустно мне, — вдруг всхлипнул отец и пьяным голосом прохрипел: — Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее, пропадаю…
Он рыдал, размазывая сопли по лицу, а я сидела на тахте деда, рядом с курткой, и время от времени крестилась. Потом пришла бабуля — и все встало на свои места: она угомонила отца и уложила спать меня.
На сорок дней приехали родственники отца: его сестра Валентина и его мать — бабка Наталья. Приехали они с окраины Империи зла — из Киева.
— Зачем они живут так далеко? — спросила я отца.
— Затем, эт самое, что по распределению твою тетку туда после института отправили, — ответил отец и плюнул в лужу. Он плевал в лужу всегда — такая у него была привычка.
Бабка Наталья ловко лепила пельмени, загибая тесто по краям красивой каемкой, передвигалась, как черепаха, еле-еле. Ноги у нее вечно мерзли, и она надевала толстые шерстяные носки.
К поминкам готовились обстоятельно: накануне приезда киевских родственников бабуля старыми одеялами плотно занавесила окно и проход в кухне, поставила на плиту огромный чан и целые сутки гнала самогон, а потом разливала его по бутылям. На следующий день побежала по магазинам и даже на рынок в центр города съездила — привезла две сумки подпорченных продуктов: она покупала то, что подешевле.
Приехали киевские. Тетка Валентина варила компот из сушеных яблок, бабка Наталья лепила пельмени, а бабуля пекла блины и рыбный пирог.
На поминках собрались соседи и сослуживцы бабули Мартули. Выпили, поели блинов. Опрокинув стопку, бабуля раскраснелась и завыла, словно ополоумела, — как и на похоронах. Сидели часа четыре, а потом разошлись, оставив горы грязной посуды и испачкав скатерть.
Начали убираться в квартире, и тетка Валентина между делом спросила:
— Ну и как вы, Марта Григорьевна, теперь будете?
— Как буду? Да как бог придумает, так и буду.
— Ну а с детьми-то что? Маленькие ведь совсем еще.
— Вот ты, Валя, и поговори с братом. Дети ведь у него, а он, чуть деньги появятся, за воротник закладывает.
— Тяжело ему, Марта Григорьевна, он жену потерял.
