Отец отвел меня домой, где бабуля с матерью, как выяснилось, потеряли меня и места себе не находили. Я подождала, пока они отчитают отца, а потом с гордостью сказала матери:
— Я не разрешила ему пить пиво!
— Молодец, — не проявив радости, ответила она.
Вечером отец все же ушел из дома и не появлялся три дня.
Однажды мать решила записать на бобинный магнитофон, как я рассказываю сказку про зайца в лубяной избушке и лису в ледяной.
— Ну вот… и заяц заплакал… — старательно произносила я.
— На каждом шагу у тебя «ну вот»! — сделала замечание мать. — Заново рассказывай, дед Мазай.
Мне хотелось исправиться, но предательское «ну вот» снова и снова срывалось с губ. Наконец мать махнула рукой: ну тебя, говори, как умеешь. И я, с осознанием, что безнадежна, досказала историю лисы, зайца и их избушек. Мое «ну вот» осталось в вечности, представителем которой на земле стал бобинный магнитофон «Соната-303».
Я хотела исправиться, чтобы мать была довольна мной. Возможно, мне следовало узнать тайну моего происхождения, чтобы понять, в чем моя ошибка. Может быть, я не человек — и именно это не нравится матери.
Мне представился случай выяснить это.
В конце апреля у отца сильно заболел живот — он лежал на тахте в Маленькой комнате и корчился, как червяк, которого бросили в кипяток. Мне было страшно за него, потому что червяки в кипятке долго не живут. Приехали люди в белых халатах и забрали отца в больницу, чтобы отрезать ему маленький придаток слепой кишки. Не зря мать сказала когда-то, что у него кишка тонка. Эта тяжелая болезнь теперь требовала неимоверных жертв от отца: он будет терпеть, пока люди в белых халатах отрезают ему воспалившийся придаток. Я надеялась, что после этого кишки у отца станут толще.
Когда его увезли в больницу, мать позволила мне спать с ней — на тахте в Маленькой комнате. Я перекочевала с бабулиной перины на постель моих родителей. Их тахта оказалась мягкой и не опасной, в отличие от «тридцатьчетверки» за шкафом в Большой комнате, котороя все еще притворялась тахтой деда.
Мать легла рядом — и я поняла, что это самый подходящий случай выяснить тайну моего происхождения.
— Как я появилась? — спросила я.
Она задумалась, а потом зачем-то рассказала мне, как встретилась с моим отцом.
В тот вечер от матери я узнала, что самая страшная вещь из всех, что только может случиться с девушкой в Городе на Волге, — не выйти замуж к двадцати годам. Без мужа в двадцать лет, как без паспорта, она — человек неполноценный. В кулинарном техникуме, где училась мать после школы, мужей не было. А в сквере, куда девушки из техникума ходили гулять, мужи не обращали на мою мать внимания.
