— Дорогой, миленький дедушка Ленин, — тихонько шептала я, — верни меня в Империю зла и скажи, пожалуйста, куда делись Жуки с надкрыльями цвета речного ила. Как пионер тебя прошу.
С дерева мне за шиворот падал снег, а дедушка Ленин молчал.
Отряхнувшись от снега, я вошла. На стене висела табличка «Журнал „Теплый дом“». А прямо передо мной сидел главный редактор, похожий на пятидесятилетнего бухгалтера, в подтяжках и нарукавниках. Глаза у него были маленькие, как вишневые косточки. Похожий на бухгалтера главред ел суп из эмалированной кастрюльки. Увидев меня, он убрал кастрюльку и поздоровался.
В кабинете главреда была гулкая пустота: голое окно, голые стены, пустой стол, сам редактор и его кастрюлька с супом. Для порядка он задал мне пару вопросов:
— Фамилия у тебя есть?
— Есть.
Он кивнул, а потом вдруг спохватился:
— А фамилия не еврейская?
— Кажется, нет.
Он еще раз кивнул — удовлетворенно. Это означало, что завтра мне можно было приступать к работе.
Назначили его на должность главреда неделю назад с условием, что он вдвое увеличит продажи тиража — и давалось ему на это всего три месяца: строительной фирме, которая журнал открыла, надоели убытки на содержание редакции. Главредом он был впервые за свои пятьдесят лет — до этого тридцать лет он служил бухгалтером в районной газете, зарплату сотрудникам выдавал, — и потому понятия не имел, что нужно делать для увеличения читательского спроса.
В редакции сидели две девочки-журналистки и верстальщик. Сюда поздним вечером кто-то (может быть, гном) приносил газеты с объявлениями и тонны рекламных проспектов разных дизайн-студий. В этой макулатуре, когда писать было не о чем, рылись девочки-журналистки. Они искали контакты дизайнеров, о проектах которых можно было бы сварганить материальчик. Все остальное время девочки-журналистки красили тушью глаза или помадой губы. От них я узнала новые интересные словосочетания — «целевая аудитория» и «едрить твою мать».
Писали все мы наредкость скучно. Никто из нас понятия не имел, кто целевая аудитория журнала и чем ее заинтересовать. И еще — никто не уважал главреда. Он сидел в своем пустом кабинете перед эмалированной кастрюлькой с супом и решетил глазами — вишневыми косточками — стену перед собой. Целыми днями. А срок в три месяца неумолимо таял. Два месяца, месяц, четырнадцать дней до провала… Журнал никто не покупал. В последний месяц главред понял, что надежда на то, что девочки-журналистки сами будут придумывать убойные темы и увеличивать спрос, не оправдалась. И начал раз в день выползать из своего кабинета и унылым голосом давать установки. В среду, например: наша целевая аудитория — это женщины за сорок, богатые, живущие в собственном коттедже. В четверг возраст нашей постоянной читательницы уменьшался на десять лет, а главной фишкой становилось то, что она ездит на белом «лексусе». В пятницу она вновь старела, и у нее, кроме коттеджа и «лексуса», появлялся еще дом в Таиланде, который она хотела оригинально обставить, черпая идеи из нашего журнала. Откуда он брал соображения по поводу загадочной дамы, которая была преданной поклонницей издания «Теплый дом»? Наверное, на дне его кастрюльки сидела муза и подсказывала.
