Аня долго молчала.
— Ты просто очень сильный, потому и выжил. Это оттуда? — она дотронулась пальцем до шрама.
Трофимыч отдёрнул голову.
— Нет, меня специально оставили. В наказание.
Аня подняла жёлтый лист, разглаживала на колене. Трофимыч достал сигарету.
— Наказание не может быть вечным, — произнесла Аня. — Боль со временем проходит.
— Эта не проходит.
— А дальше что с тобой было? Ты долго болел?
— Недолго. Через три месяца из больницы в камеру. Дали два года.
— За что?! Ты же не виноват!
— Виноват. Алкоголь в крови. Вечером с друзьями хорошо посидели.
— С ума сойти! Бедненький, ты сидел в тюрьме!
— В тюрьме не так страшно. Страшно было потом. Родственники жены квартиру забрали. Да они и правы, мы ведь не расписаны были. Остался на улице. На работу не брали. Жил по подвалам, в теплотрассе.
— Пил?
— Пытался. В том-то и беда. Думал, залью, а как выпью, они приходят. Все вместе. И смотрят молча. Думал, с ума сойду. Пришлось бросить.
— И как же?
— Воровать не смог, побираться тоже, бутылки собирать не захотел. Подался в деревню. Кому огород вскопать, кому свинарник почистить… Потом вот эти подобрали, сюда поселили.
— Тебе платят?
— Нет. Зачем мне деньги? Крыша, еда, одежда — всё есть. Я хозяину благодарен.
— Давно ты здесь?
— Седьмой год.
— Бедненький ты мой, столько лет совсем один. Скучно одному.
— Нет, здесь хорошо, спокойно, тайга. Мне не скучно.
Назад шли медленно и молча. Только Жульчик не разделял их грусти, ежеминутно дёргал Аню к обочине, вынюхивал только ему ведомые запахи.
— Благодари, что след не попался, а то утащил бы он тебя опять в тайгу, а мне потом ищи, — улыбнулся, наконец, Трофимыч.
— Ты не думай, что я маленькая, я сильная. И с животными у меня контакт, — заговорила Аня, обрадовавшись, что Трофимыч оттаял.
У будки Трофимыч перевязал Жульчика на цепь.
— Может, отпустим его, пусть немного побегает? Он же совсем не злой.
— Нет, нельзя. Проходили это уже.
— Бедненький песик! Он же молодой и совсем один. Хоть бы собачку ему привезли.
— Не надо! Привез тут один городской свою таксу «природу понюхать», а у неё течка. Она тут побегала по травке всего день, а Жульчик две ночи выл. Я не выдержал, отвязал, так он и нюхал, и лизал, и землю рыл. А как завоет, аж обрывается всё внутри. Целую неделю пёс страдал. Нет уж, не надо нам собачек. Без них спокойнее.
Аня вдруг круто развернулась и ушла в дом.
— Аня, ты что, за Жульчика обиделась? А диких зверей тебе не жалко?
— Идите вы к чёрту со своим Жульчиком! Вам одним «без собачек» хорошо.
