В бане был полный бардак. Трофимыч начал было выгребать мусор, наткнулся на свитер в углу, поднял, швырнул на лавку.
— Витькин. Хозяин, твою мать! Жёнку свою привёз. Она его только по имени-отчеству: «У Виктора Георгиевича такая солидная фирма! Мы с Виктором Георгиевичем собираемся зимой в Анталию». Ну и катились бы в Анталию, чего в тайгу попёрлись?
Закурил. В голове завертелись вчерашние разговоры.
«Ты, Трофимыч, всё равно не пьёшь, иди, пока мы тут с девочками побанимся, приготовь закусон». «Да, Трофимыч, тебе это уже ни к чему. Ты, поди, уже и не знаешь, что такое эрекция, а что эякуляция», — это уже Ванька, сопляк, туда же. Коммерческий директор! Понятно, что пьяные, а цепляет. А что делать, ведь действительно хозяева. Рыпнешься — выгонят. А куда сейчас, в зиму пойдёшь? Да и хорошо тут, чего возмущаться. Бывают редко, питание завозят, работы немного. А зимой, так вообще спокойствие. Книг, вон, понавезли, читать, не перечитать. Потерпим еще».
Жульчик протяжно взвыл и стал беспрерывно лаять.
— Кого ещё чёрт несёт? — Трофимыч выглянул из бани. — Кто там, Жульчик?
Пёс завертелся, заплясал на цепи. Хвост калачиком из стороны в сторону. И прилаивает, подвизгивает — просится. Трофимыч осмотрел тайгу во все стороны. А что там увидишь — на сопке пихта стеной, в распадке тополя, берёзы, ивняки.
— Ладно, Жульчик, отстань, некогда мне, — Трофимыч потрепал собаку по загривку, вернулся в баню.
Но пёс не унимался. Он лаял на одной ноте, как-то необычно: «Ав-ав! Ав-ав!». Трофимыч, машинально составляя на полочку флакончики, тюбики и прочие никчёмные «прибамбасы», пытался припомнить, на какого же зверя так лает Жульчик. Вспомнить не смог. Лай, наконец, надоел. Трофимыч вышел, прислушался. Тихо в тайге. Только от соседней сопки отражается собачий лай: «Аф-аф, аф-аф».
«Эхо. Точно к непогоде» — подумал Трофимыч. Взял в сенях ружьё. У него, против всех правил, оно всегда было заряжено: в одном стволе пуля, в другом картечь — в тайге всякое бывает. Спустил Жульчика. Тот с места молча рванул в сопку, в самый пихтач.
Трофимыч ждал. Долго. Уже стал жалеть, что поддался на собачью провокацию. Поставит зверя где-нибудь за сопкой, придётся идти на ночь глядя. Нельзя не идти — обидится пёс, потом неделю разговаривать не будет, от еды отворачиваться. Наконец донеслось далекое «Аф-аф». Нет, так Жульчик не лает ни на какого зверя. Пёс звал, звал хозяина. Трофимыч прикинул направление, перевернул ружьё на плече стволами вниз, чтобы хвоя не сыпалась, и пошёл в сопку. Склон становился всё круче, начались валуны, покрытые толстым слоем мха. В одном месте Трофимыч провалился ногой в расщелину между камнями, выругался, пошёл осторожнее. Лай прекратился. Трофимыч ещё некоторое время продвигался, потом остановился в нерешительности, вытер пот со лба. «Может, он на птицу какую? Бегай тут по тайге!»
