— Очухался? Вставай и иди.
Против ожидания, Виктор не стал возмущаться, кряхтя поднялся и молча пошёл к калитке.
Лена тихонько плакала за столом. Камкину стало жаль её, он подошёл, погладил по волосам, как маленькую девочку. Она прижалась к нему.
— Все хорошо, Лена.
— Мне его жалко. Ты его не очень?
— Нормально. Сам пошёл.
— А ты сильный, — улыбнулась Лена.
— Он сильнее, просто пьяный. Хочешь ещё шампанского?
Они выпили. Камкин обнял Лену, тихонько притянул к себе. Она подалась, прижалась теплым телом, потом вдруг резко встала.
— Не надо, Валера. Пусть останется чисто…
Камкин уезжал утром. Пока прогревал «Москвич», подошёл Виктор. Камкин подумал, что опять придётся выяснять отношения, но вчерашний противник был дружелюбен, поздоровался за руку.
— Ты извини за вчерашнее, — сказал он, — пьяный был. Я дурной пьяный. А Ленка — она хорошая. У тебя с ней серьёзно?
Камкин не ответил.
— Ей давно хороший мужик нужен. Такая баба пропадает — жалко. Ты… ты не обижай её, ладно?
— Ладно. Ты тоже.
— Ну, вот и договорились! — обрадовался Виктор, ещё раз пожал руку Камкину. — Удачи тебе.
В городе, отъездив смену, Камкин отправился в «Общество любителей паранормальных явлений».
— Как бы мне Вершинского увидеть?
— Он редко бывает. Что-нибудь передать?
— Мне с ним поговорить надо. А вы адреса его не знаете?
— Это конфиденциальная информация.
— И никак нельзя?
— Никак.
— Ладненько, пойдём другим путем.
Камкин вспомнил, что Жанна знает телефон, а может быть и адрес, и сразу пошёл к ней.
— Валерик! Сколько лет? Что же ты не заходишь?
— Вот, зашёл. Жанна, ты не знаешь адрес Вершинского?
— Не знаю. Но зато я помню, где он живёт. Бывала у него, — Жанна с намёком повела бровями. — Очень приличная квартира. И сам мужчина на высоте. Ты магазин «Буратино» знаешь? Рядом с ним дом старинный, с красивой лепниной, четырехэтажный, кажется, — Жанна взяла бумажку, нарисовала план. — А квартиру не помню. Сам понимаешь, мне не до географии было.
Дом нашёлся легко. Вход был со двора. На лавочке сидел дедуля с палочкой.
— Не подскажете, в какой квартире Вершинский проживает?
— Лёнька-то?
— Почему Лёнька? Эдуард Владиславович.
— «Эдуард Владиславович!» — передразнил дед, — Лёнька Хренов он, засранец. Ты, небось, морду пришёл бить?
Камкин не нашёлся, что ответить.
— Ты не первый. И морду били, и с милицией приходили, и дело заводили, ему хоть бы что.
— Вы, наверно спутали…
— Ничего я не спутал, я его с пелёнок знаю. И вот в кого такой непутевый уродился? Мать учительница, отец, генерал Хренов — известный человек, а этот… Такую фамилию испоганил! И сменил. Теперь же всё можно, он всё и сменил, отчество только оставил. И ведь никто наказать не может. Дом этот генеральский, а он квартиру себе прибрал. Отец-то умер, а мать он в дом престарелых спровадил. Там, говорит, надлежащий уход. Ладно, заговорил я тебя, иди. Дома он. Квартира двенадцать, четвёртый этаж. Бить будешь, от меня приложись, за родителей его.
