В своей организации Советы продолжали традиции народных сходов, несли в себе принципы, вдохновлявшие в давние времена Земские соборы. А. В. Чаянов писал: «Развитие государственных форм идет не логическим, а историческим путем. Наш режим есть режим советский, режим крестьянских советов. В крестьянской среде режим этот в своей основе уже существовал задолго до октября 1917 года в системе управления кооперативными организациями» [264].
Не удивительно, что в стране, в которой на тот момент членов всех партий было около 1,2 % населения, партийнопредставительская демократия не была принята. Для многих политических и общественных деятелей той эпохи это было очевидно. М. В. Родзянко в 1917 г. замечал: «За истекший период революции государственная власть опиралась исключительно на одни только классовые организации.
В этом едва ли не единственная крупная ошибка и слабость правительства и причина всех невзгод, которые постигли нас» [61, с. 186].
В отличие от партийно-представительских форм Советы довольно быстро ушли от партийного представительства и формировались по принципу, который условно можно было бы назвать сословным, где условными сословиями были солдаты, крестьяне и рабочие (Советы солдатских, крестьянских и рабочих депутатов).
II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов утвердил принцип полновластия и единовластия Советов на местах в решении местных дел. Местные Советы создавали свои вооруженные формирования (отряды рабочей милиции), что усиливало их власть. Тут в резкой форме выразилось противоречие принципов, на которых выстраивались Советы, и принципов парламентской демократии. Вся власть Советов означала именно всю власть, без всякого разделения властей, «балансов и противовесов». Каждый местный совет воплощал именно всю власть на своей территории. Доходило до того, что многие Советы не признали Брестский мир и формально оставались в состоянии войны с Германией.
Любой совет мог провозгласить на своей территории любой закон, самый с нашей точки зрения нелепый. Такой режим можно было бы назвать анархией, но в то время, когда государственная организация рухнула, Советы в целом выполняли свои задачи по организации общежития людей хотя бы на локальном уровне.
Важным свойством было то, что Советы представляли собой непосредственную демократию. Заводской совет составляли все работники завода, а сельский — все жители села. Они посылали своих представителей в крупные Советы (которые тогда называли «совдепами» в отличие от просто Советов). Конкретными вопросами занимался исполнительный комитет Совета, где в позднейшие времена стали работать профессиональные управленцы, однако сам состав Советов всегда был подчеркнуто непрофессиональным в отличие от западной парламентской демократии, где политика давно профессионализировалась. Это не удивительно, учитывая, что парламенты на Западе представляют собой площадку конкуренции и согласования интересов разных групп и классов, где необходимы профессионалы для отстаивания этих конкурентных интересов, в то время как Советы — это другой тип демократии, выражающий не конкурентную идею, а идею «симфонии». По сути, перед депутатами местных советов, Советов более высоких уровней вовсе не стояла задача защищать интерес какой-либо группы в противостоянии с другими, а наоборот, выработать и плебисцитарным способом поддержать или отвергнуть какое-либо принципиальное направление действий. В таком случае нужны не профессионалы, не «адвокаты» классов и социальных групп, а люди простые, обладающие не специфически политическим, а человеческим авторитетом и значимостью.
