«Широкое применение этого основания, обеспечившее беспрецедентный уровень социальной мобильности советского общества на ранних стадиях его развития, позволило советскому обществу осуществить индустриальную модернизацию в условиях дефицита времени и базовых ресурсов» [55, с. 121]. Впрочем, блестящий анализ становления и сущности советской бюрократии дала О. В. Гаман-Голутвина в работе «Политические элиты России. Вехи исторической эволюции» [55, с. 121].
Но, как и в конце XIX в., усложнение социальной и экономической жизни, с одной стороны, и ослабление ощущения «военного лагеря» у населения страны и самого чиновничества, с другой, привели к необходимости отхода от жестко централизованной системы управления и передачи возможно большей части управленческих функций в руки организованной общественности. Потенции к этому в обществе, как уже было показано ранее, были, но, как и царская бюрократия в свое время, советская номенклатура стала главным противником подобного хода событий. Обсуждаемые реформы отрицались. Эту позицию предельно ясно выразил Н. Подгорный: «На кой черт нам эта реформа? Мы что, плохо развиваемся, что ли?» [16, с. 112].
В то время как неэффективность управления нарастала, кризисные явления в общественной системе стали очевидны, номенклатура продолжала существовать по закону всех элит, а именно рассматривала только те варианты будущего, в которых она сохраняла себя как элита. Кончилось тем, что ни в одном возможном будущем, где существовал бы Советский Союз, не могла существовать номенклатура, и наоборот, сохранить себя как элиту эта социальная группа могла только в условиях разрушения страны. И СССР был уничтожен. Под лозунги ликвидации номенклатурных привилегий и борьбы за гражданское общество был упущен уникальный исторический шанс.
В советскую эпоху интересным и крайне важным феноменом политической и общественной жизни страны были такие органы, как Советы. Как специфическая форма, с одной стороны, самоуправления, а с другой, государственной власти они появились после Февральской революции и впоследствии доказали свою жизнеспособность.
Довольно долго с момента их зарождения Советы предполагались как орган временный, даже подсобный. Деятели революции, большевики и представители других партий предполагали, что Советы есть не более чем временная форма и существуют до тех пор, пока не будут сформированы парламентские органы. Однако идея Советов оказалась куда сильнее, чем предполагалось в столицах, ибо была результатом общественного, народного творчества, естественно выросла из привычных и традиционных форм народного самоуправления. Т. Шанин резонно пишет, что рабочие в массе своей вряд ли знали о теоретических спорах среди социал-демократов и тем более о перипетиях истории Парижской коммуны в 1871 г. «Но каждый рабочий знал, что есть волостной сход — собрание деревенских представителей исключительно одного класса (государственные чиновники и другие «чужаки» обычно там не присутствовали), где выборные представители сел обсуждают вопросы, представляющие общий интерес. Причина того, почему общегородская организация представителей, избранных рабочими основных предприятий, была учреждена так легко и как бы сама собой, была напрямую связана с формами, уже известными и общепринятыми» [267, с. 272].
