В дальнейшем Советы развивались неоднозначно. С одной стороны, постепенно сложилась иерархия Советов от самого высшего, всероссийского, до местных, с разделением компетенции. С другой, в условиях жесточайшей мобилизации Гражданской войны, индустриализации, Великой Отечественной войны Советы были объединены параллельной структурой, а именно партией большевиков (ВКП(б), в дальнейшем КПСС). В целях обеспечения единства и управляемости государственной системы была создана так называемая номенклатурная система, т. е. список государственных должностей, назначение на которые возможно только после согласования с партийными органами. В годы величайшего напряжения страны эти структуры, обеспечившие управляемость и единство, сыграли положительную роль, но в дальнейшем, до самой катастрофы СССР, негативные моменты и тенденции лишь накапливались и сыграли громадную роль в этой катастрофе. Очевидно, они давно пережили себя.
В конце 1920-х годов, когда революционные события несколько улеглись и когда было заявлено о переходе от государства диктатуры пролетариата к так называемой социалистической демократии, появляются новые социальные формы «общественности». Смысл и содержание понятия при этом, естественно, изменились. Новая власть начинает использовать общественность как средство обеспечения добровольного участия рядовых граждан в работе местных исполнительных и представительных органов. В то время механизм советской общественности рассматривался как новая форма управления, призванная постепенно сменить пролетарскую диктатуру (диктатуру класса). Кроме того, мобилизация общественности, утверждала Софья Смидович, необходима для реформирования повседневной жизни и соблюдения норм общественного порядка [45, с. 89]. Таких же взглядов придерживалась Надежда Крупская, полагавшая, что организованная общественность должна постепенно заместить государство [45, с. 81]. Таким образом, в дискурсе 1920-х годов общественность ассоциировалась преимущественно с двумя функциями: формированием демократической базы местного управления и повседневным надзором, контролем за общественным порядком, средством борьбы с отклоняющимся поведением. К идее общественности возвращались там и тогда, где и когда государственная власть оказывалась малоэффективной.
В 1929 г. Владимир Кузьмичев опубликовал примечательное исследование о механизмах формирования и изменения общественного мнения — книгу «Организация общественного мнения», основанную на новых для того времени идеях американского социолога Уолтера Липмана [136]. Кузьмичев пришел к выводу, что общественное мнение формировалось через свободное хождение разнообразных местных слухов, через споры, предрассудки и не было подвластно государственному контролю. В некотором смысле общественное мнение формировалось независимо, но во многих случаях было политически ориентировано. Как приоритетная оценивалась информация, полученная посредством традиционных связей в устойчивых традиционных структурах общества, в противовес официальным информационным каналам. В какой-то мере оно ограничивало и даже подрывало власть государства, сужая возможности информационного воздействия на общество. Подобная ситуация приводила иногда к анекдотическим, а иногда и трагическим результатам.
