— Какой же?
— Состояние острой неуверенности и комплекс неполноценности.
— Точно. С ними можно жить, это мои добрые друзья. Жить можно с любыми комплексами. Мой друг Неполноценность и мой друг Неуверенность… Мои дружественные комплексы. Вернее, закомплексованные друзья.
— Однако тон у тебя дерзкий.
— А ты не этого хотела? Ты ведь и «Ват» для этого притащила. А меня не надо подстегивать. Ты это знаешь.
— Ну вот, опять за свои грубости.
— Оказывается, я грубый. Когда я груб в постели, ты не возражаешь.
— Лучше бы ты не пил виски.
— Нет. Сеньор «Ват» тоже добрый приятель. Когда он приходит, то мой друг Неуверенность и мой друг Неполноценность удаляются. Но я не чувствую одиночества, потому что «Ват» может составить компанию: он умеет поддержать разговор.
Даскаль поставил стакан на комод и пошел в ванную. Кристина услышала, как капли воды застучали по кафелю. Она приготовила выпить и, забрав чашку с остатками арахиса, лед и пустой стакан, отнесла все это на кухню, в раковину. Потом вернулась в комнату и села перед трюмо. Достала из сумки маленькую белую фарфоровую баночку и принялась накладывать на лицо крем, намазаться которым «все равно что вымыть кожу шампанским». Кончив, отпила глоток виски и стала подкрашивать губы помадой теплого оранжевого цвета.
Даскаль вошел в комнату, завязывая галстук.
— Ты готова?
— Почти. Не забудь прийти к нам сегодня вечером.
— Опять терпеть этих паразитов. Нет уж, благодарю покорно.
— Не глупи. Это блестящая возможность. Они вкладывают в это дело большие деньги. А тебе предлагают завидное место.
— Мне? Никто из них даже имени моего не знает.
— Слушайся меня.
— А уж ты затеешь салонную интригу.
— Когда эти люди тебя узнают, то, как и я, сумеют оценить по достоинству.
— Только в ином качестве.
— Опять грубость… Тебе предоставляется прекрасная возможность.
— Это ты мне ее предоставляешь.
— А ты поговори с ними, и они оценят твой ум.
— Маленький непризнанный гений намеревается впрячься в колесницу Великих Моголов.
— Так ты придешь? Правда?
— Не знаю.
— Мне надо знать сейчас, чтобы поставить тебе прибор.
— Ладно. Приду. Ради выпивки.
— К восьми.
— Ну ладно, пошли.
Кристина спустилась сразу же, как только ей сказали, что Даскаль в вестибюле.
— Ты точен. Еще никто не пришел.
— Дай мне выпить.
— Ты так весь день и пил?
— Дай мне выпить.
Они вышли на зимнюю террасу. Мягкие кресла и диваны обиты белой тканью. Алюминиевые столики с никелированными краями. Серебряные сигаретницы, пепельницы, спичечницы. Лишь бы никакой пестроты. Словно в черно-белом фильме выпуска 1936 года. Кристина приготовила два виски с водой. На ней было черное платье. Низко вырезанный ворот чуть отставал, и Даскаль угадал под ним белые и твердые груди. Он подошел и поцеловал ее в вырез.
