Все утро он ехал по уходящим к горизонту зарослям тростника. К половине одиннадцатого он побывал уже на четырех плантациях и знал, как идет уборка. На сахарном заводе «Ла Луиса» они остановились поесть. Эрмидио собирался пойти и за собственные деньги позавтракать в кабачке, но управляющий пригласил его к себе на добрый рис с курицей. Они пошли за Каетано, чтобы пригласить его тоже, и нашли Каетано за кабачком: он сидел на земле, а рядом лежал узелок, который он все утро возил с собой в сумке и откуда теперь вытащил кусок хлеба, баночку сардин и нагревшуюся на солнце бутылку вина. Управляющий «Ла Луисы» повторил свое приглашение.
— Нет, нет, идите одни, идите одни, — сказал Каетано и откусил от бутерброда с сардинами.
В полдень они повернули обратно. Когда добрались, Эрмидио пошел домой поспать в сиесту, а Каетано отправился в контору, думая по дороге, что его управляющий лентяй.
Служащие конторы все встали, когда Каетано быстро и не отвечая на приветствия прошел мимо — к темной двери в глубине помещения. Он с силой толкнул дверь и буквально повалился в вертящееся кресло за старой конторкой. По стенам висели карта острова, пожелтевшая фотография сентрали «Курухей», сделанная, видно, вскоре после ее основания, и в позолоченной рамке фотография генерала Осорио, которую Каетано не хотел убирать до тех пор, пока не выплатит ему последнего сентаво.
Гуардиола, старший конторщик, вошел медленно и бесшумно, боясь обеспокоить.
— Входи, входи, — сказал Каетано.
Гуардиола положил на конторку лист бумаги. Каетано быстро просмотрел цифры дневной продукции, выпущенной накануне.
— А как дела с членами коммуны в Нуэва-Пас?
— Так себе.
— Что это значит, объясни, Гуардиола.
— Так вот, сеньор, некоторые взяли компенсацию, но есть несколько человек, которые все не соглашаются.
— Хотят получить больше?
— Нет, хотят остаться на своей земле.
— Как это на своей земле? Это моя земля. Я ее купил.
— Да, простите. Это так говорится.
— Я плачу двести песо за каждую кабальерию земли, которую они отдают, и вдобавок беру их к себе на работу. Я предлагаю выгодную сделку. Чего же им еще?
— Они говорят, что если бы работали на себя, то заработали бы больше.
— Может, и больше, это верно, а может, и году не прошло бы, как разорились. Кто знает? А со мной им надежней.
— Но ведь сахар теперь в цене…
— Не вечно же будет так. Вот дураки!
Каетано Сарриа обмакнул перо в чернила и взял чистый лист бумаги.
— Гуардиола, если эти люди не уберутся, мне придется быть жестоким. Что еще?
