— Что же делать?
— Иди к Шворину, пусть дает распоряжение.
Шворин обворожительно улыбнулся.
— Нам с вами за эти черенки, уважаемая Шинкарева, набьют по шее. Не выполним план — вспомнят нам такие черенки! И пойдет писать губерния.
— Так купите, — сказала она, — у нас есть фонды на молодежные мероприятия. Возьмите из этих фондов деньги и купите. Ведь так просто.
Он посмотрел на часы.
— Конец рабочего дня, машина ушла в гараж.
— Напишите отношение, я сама достану машину. Шворин снова начал морщиться. «Эта пава, оказывается, с характером». Снял трубку местного телефона.
— Второй склад… Степан? Шворин говорит. У нас стояки, пять на пять, остались? Понятно… К тебе сейчас зайдут, выпиши. — Трубка мягко легла на рычаг. — Ну вот, моя ненаглядная, вам повезло. Идите на склад, это в подвале. За рабочей курилкой дверка, не стукнитесь о притолоку, там темновато. И желаю творческих успехов.
Ксения спустилась по гулкой железной лестнице в склад. Степан, как Плюшкин, сидел на куче каких-то кожаных обрезков и сортировал их.
Он воззрился, сморщившись, на вошедшую, снял с носа очки и спросил тоном часового на проходной:
— Вы от Шворина?
— Да.
— А зачем вам штакетник понадобился? Садик огородить? — и засмеялся хриплым, ехидным смехом. — Репку-морковку сажать?
— Мне штакетник не нужен, мне нужны черенки для лопат.
Степан накинул очки на нос.
— Черенки? А Шворин звонил про штакетник. Опять что-то крутит. Какой же из стояков штакетник? Сколько же вам этих штакетин нужно?
— Мне нужно тридцать че-рен-ков, — сдержанно и веско сказала Ксюша.
— Строгать будете? Он ведь квадратный.
Шинкарева стояла в совершенной растерянности. Из-за ерунды она потратила без толку целый день. Завтра репетиция, ее сцена, тяжелая, потребует полной отдачи. Добро бы сделала дело, но так, проболтаться впустую…
Степан разглядывал Ксюшу поверх очков и ждал, что она скажет.
— Строгать я не умею, — сказала Ксюша.
— Да это я сразу понял. Но об нестроганые-то ручки попортите, занозите, пузырьки натрете.
— Позвоните Шворину и спросите. — Ксюша чувствовала, что терпение ее подходит к концу.
Медленно, словно проверяя, действительно ли к концу подходит Ксенино терпение, Степан немытым пальцем поводил по настольному стеклу, под которым лежал список служебных телефонов, нехотя подвинул к себе телефонный аппарат, снял трубку.
— Что ж, позвоним, — набрал номер. — Алло, Иван Сергеевич, это Степан… Тут вот барышня хорошая не возьмет в толк, что с этими стояками делать. Ей черенки надо… К столярам?.. Так ведь рабочий день кончился, все разошлись. А потом, я без бухгалтерии не выдам. Надо переприходовать и вашу визу.
