Эндрик подходит к нам. Широкое лицо его победоносно сияет. В руках он держит большой белый рулон бумаги.
— Здравствуй, Эха! — сердечно восклицает он.
— Здравствуйте.
Эндрик разворачивает рулон. Это иллюстрация к диссертации. А именно — схема мультипроцессора.
— Ну как? — Вопрошает он.
— Мило, — дипломатично кивает Эха.
Эндрик поворачивается ко мне.
— Красиво, а?
— Красиво, — соглашаюсь я.
Эндрик уходит в отдел. Бедняга, думаю я. Пусть бы он хоть курил. Курение сближает людей и помогает легче переносить удары судьбы.
— Похоже, Эндрик считает, что за рисунки художника ему присудят степень доктора, — говорит Эха.
— И к тому же он не курит, — говорю я.
— Что? — Удивляется Эха.
Двенадцать часов. Программа готова. Теперь отдать на перфорацию, и можно начинать отладку. Я бегом спускаюсь по лестнице. Навстречу мне поднимается Деа Ланге. Невозмутимая, как всегда. Раньше двенадцати она не приходит.
— Привет. Куда бежишь? — спрашивает она.
— Несу программу на перфорацию.
— Приходи. Покурим.
Я возвращаюсь. Деа стоит, опираясь на перила. В руках у нее пачка сигарет. Она невозмутима, иронична, и кажется, что ей все надоело. Может, и она хотела когда-то стать кем-то другим? Ей тридцать девять, она старший научный сотрудник. У нее симпатичный муж и восьмилетний сын, который своими насморками и бронхитами не дает ей больше трех недель подряд ходить на работу. Когда-нибудь я спрошу у нее, кем она хотела стать.
Клубы дыма поднимаются.
— Начинаешь отладку? — Спрашивает Деа. Дверь открывается, и на пороге появляется Тренкма. Он слышал слова Деа. Взгляд его беспокойно скользит по мне.
— Да, — отвечаю я Деа.
Спина прямая, руки по швам — так сбегает наш начальник вниз по лестнице. На мгновение от его лысины отражается луч солнца.
— Что ты сделал нашему дорогому начальнику? — Смеется Деа.
Я пожимаю плечами.
— Пусть Эндрик дальше сам занимается своей программой, — советует Деа.
Стук каблуков предвещает появление Моники.
— Дай закурить, — просит она Деа.
Как видно, у Моники нет и намека на какой-нибудь комплекс. А еще говорят, что комплексы свойственны ее возрасту.
— Вы можете себе представить? — спрашивает она, глядя то на меня, то на Деа. У Моники хорошая фигура, и ей это хорошо известно. Она эффектно опускает руку, держащую сигарету, на бедро. — Родители Пээтера сказали, что я лезу в их семью! А моя мама говорит: запомни, Моника, ты — подарок!
Моника выжидающе смотрит на нас. По лестнице поднимается Тренкма. Он кидает исподлобья взгляд на «подарок» и исчезает за дверью.
