— Ах, как бы я хотела поехать в Париж! — сказала Кристина.
— Еще представится случай, — ответил Карл. — Ну, отправляемся, — обернулся он к Генриху и вышел на террасу.
Генрих успел переброситься с Ширин несколькими фразами:
— Как только вернусь, мы сразу же уедем. А что ты будешь делать, если я задержусь?
— Ты найдешь меня в караван-сарае Хасана. Или он скажет, где я нахожусь.
Любовники обменялись взглядами, и Генрих выбежал из столовой. Карл уже ожидал его в автомобиле. Ширин вышла и взглядом провожала машину, пока она не скрылась из виду.
— Я бы хотел, — сказал Карл, когда они были уже далеко от дома, — чтобы ты стал представителем нашей фирмы в Париже. Я хочу с тобой об этом поговорить. Ты ведь хорошо знаешь язык, местные условия. Думаю, что там ты будешь на месте и наконец-то займешься серьезным делом.
— Вы, дядя, говорили о картинах.
— Это само собой. Как ты относишься к моему предложению?
— Подумаю, — уклончиво ответил Генрих.
— Что значит «подумаю»?
— Я оставил в Ширазе неоконченную работу. Портреты, пейзажи. Чтобы их завершить, необходимо несколько месяцев.
— Это так важно?
— Да. Для меня очень важно…
После отъезда мужа и Генриха Ширин в задумчивости вошла в кабинет Карла. На столе лежала раскрашенная коробочка. Она открыла ее. Внутри находилось сделанное с большим вкусом бриллиантовое ожерелье. Потом она заметила письмо консула. Оставив коробочку на столе, Ширин вышла в холл. Потом вернулась в спальню и на ковре увидела грязные следы.
Ширин позвала Наргис.
— Скажи, дорогая, когда приехал господин барон?
— Его милость вернулись около пяти утра, как раз молочник заносил бидоны в кухню.
— Ты можешь идти, сегодня у тебя выходной, — сказала Ширин, теперь она поняла, что произошло.
Наргис побежала в комнату служанок, переоделась и вышла через кухонную дверь. Вскоре она уже была во дворе дома Ореша. Входя в дом, крикнула:
— Нашелся мой отец! Нашелся!
— Приехал? Откуда? — спросил отец Ореша.
Задыхавшаяся Наргис упала на табурет и одним духом произнесла:
— Нет, он в тюрьме, в столице, но скоро его переведут в Шираз.
— В тюрьму?
— Да. Господи! Я уж и не думала, что когда-нибудь увижу его в живых. Думала, что он навсегда останется там, за границей. А он сидел в тюрьме!
— Может быть, он стыдился сообщить вам об этом?
— Стыдился? Почему? Как раз наоборот! Я горжусь им.
— Выпей чаю. — Отец Ореша наполнил стакан и подал его Наргис.
— Моя мать вое время знала об этом, но ничего не говорила. Опасалась соседей, хозяев фабрики. Мама не хотела, чтобы дети показывали на меня пальцем. Поэтому и выдумала эту историю, что якобы он уехал. А я хвасталась, что мой отец за границей, и дети мне завидовали. Я сочиняла разные истории о путешествиях отца, о подарках, которые он присылал, и каждый раз мне приходилось выдумывать что-нибудь новое. Теперь мать мне все рассказала. Ведь мне уже восемнадцать лет.
