— Богу молиться?
— Нет, поехал гулять. Мне скучно — ни спать ни лечь. Ребят моих увезли в церковь. Дом пустой. И у тебя пусто. Сплясать бы нам.
… Дуня просила Илью: «Побудь со мной. Все уехали, мы одни, голубочек мой, чернявенький мой!»
Но Илья не стал ее слушать. А единственный раз можно было побыть наедине, два дня побыть вместе, пока старики и вся семья на миссионерском стане.
«Останься, Илья! — просила Дуня. — Молю тебя!»
Она стала перед ним на колени и обняла их.
А Илью опять ждали в лавке у китайца, близ почтового станка Бельго, в восемнадцати верстах отсюда. Оп прошлый раз сгоряча и в досаде пообещал им приехать, когда Дуня не захотела кататься. Илья чувствовал, что получается нехорошо, что либо жену обидит, либо товарищей. Но жена человек свой, никуда-то не уйдет, она его любит. А перед товарищами будет стыдно, нехорошо отступиться от данного слова. Над ним и так ямщики посмеиваются, что он у жены под каблуком.
Илья не слушал Дуняшу и одевался.
«Илья! Илья, ты обидишь меня, — приговаривала она. — Илья, я давно уже терплю, смотри, смотри — худо будет!»
С тем они и расстались. Илья сунул в карман карты…
— Соломенная вдова! — воскликнула Дуняша. — Дядя Егор, оставайся с нами, не езди в церковь… Мы с тобой давай спляшем! — бойко сказала она Кузнецову.
— Ты еще не уездилась?
— Кадрель?
— В пост-то… Грех разводить!
— Делов тебе! Ты, говорят, купца-китайца в пост мутузил, да еще в великий! За красивую девку, говорят. Грехи-то отмолил?
— Отмолил. А что?
— А ты с девками гулял когда-нибудь?
— Как же! Хоть и теперь. Вот откроем прииск, и гулянка будет, пир на весь мир. Так не едешь, Федя?
— Совсем силы нет.
— А я куда же, его не кину здесь одного-то, — спохватилась Татьяна.
Егор уж заметил, что у молодых бабенок глаза блестят, они чего-то хотят затеять.
Таня закутала ребятишек и вышла проводить.
— Что же ты, Татьяна? — с оттенком укоризны спросила бабка.
— Да уж берите ребят с собой.
— Ты давно не была, — ответила Дарья. — Да я и сама не люблю этого попа.
Рыжий священник часто ссорился с Дарьей, однажды обозвал ее колдуньей.
«Какая же я колдунья! Я людей мыться учу, водой, с мылом, лечу травами», — отвечала она.
«Лечат лекарствами доктора, — отвечал поп, — а это есть знахарство, колдовство. Лекарства надо приготовлять химически, на то наука, аптекари. А ты — темнота…»
Потом у попа болела поясница, и он приехал в деревню, осторожно спросил Егора, нет ли у его матери каких-нибудь средств. Бабка Дарья дала травы, и поп вылечился. Старуха была на исповеди и подтвердила перед богом, что в колдовстве неповинна, что знает все травы, какие растут. Новые, здешние травы она угадывала и пытала сама и сверяла свои открытия с тем, что уже знают про здешние травы гольды.
