– Не смей растягивать верх, – пригрозила она, одалживая мне платье. – Папа сказал, что на следующих выборах все может пройти удачнее, так что мне, возможно, снова придется его надеть.
Так что я задерживаю дыхание и, не моргая, смотрю в камеру. Улыбаюсь, пока не начинают ныть щеки. Фотограф снимает портреты подружек, выстроенных вокруг сияющей невесты в простом бальном платье без бретелек от Веры Вонг. На шее поблескивает бабушкино сапфировое ожерелье, голубое, как кровь пассажиров «Мейфлауэра», текущая в ее венах.
– Роскошно, роскошно, – говорит фотограф, щелкая затвором. – Помните о тонкости рук. Думайте о легких, естественных руках, упирающихся в бедро.
Он выглядывает из-за камеры, хмурится, толкает локтем помощницу и указывает на меня:
– Поправь.
Ассистентка бросается правильно устанавливать мою руку. Она упирается большим пальцем в тыльную сторону моей ладони и бережно один за другим распрямляет пальцы. Меня переставили на правый край, как можно дальше от Мэри-Кейт. Распоряжение Нэнси.
– Давайте ослабим хватку, – мягко произносит она, как будто уговаривает испуганного котенка. – Вот так.
Вспышка еще трижды полыхает белым резким светом, потом фотограф нас отпускает. Я смотрю в синее безоблачное небо, моргая, чтобы вернулось зрение. Опустив глаза, я замечаю Джонатана, который вышел из лифта на крышу. Он потрясающе выглядит, он так красив, что сердце разрывается; ему надо запретить носить смокинг. Черно-белый костюм контрастирует с золотистыми волосами и гладко сидит на широких плечах. Глаза Джонатана – точь-в-точь материнские – встречаются с моими и замирают.
Шифон натягивается на груди, когда я заглатываю воздух. Ощущение такое, будто я лечу с высоты в семнадцать этажей и не за что ухватиться. Я думала о том, как это будет, целых четыре дня, но на деле все ничуть не легче, чем мне представлялось. Джонатан останавливается у лифтов, потом идет ко мне. Я собираюсь с духом, чтобы выслушать, что он скажет, но перед ним возникает фотограф и утаскивает его к Тоби для снимка. Как раз, когда полыхает вспышка, его взгляд падает на меня.
Я не готова. Я не готова с ним встречаться. Какая идиотка бросает парня за пару дней до свадьбы его сестры, где она будет подружкой? Мое присутствие на празднике никого не обманет. Я здесь не как подруга Мэри-Кейт; я здесь, потому что я девушка Джонатана.
Была девушкой Джонатана.
Первую одинокую неделю я начала в плюсе: устроила Эдди свидание и даже в каком-то смысле обеспечила свиданием себя саму. Но потом я несколько дней пролежала в позе эмбриона, задернув шторы, то плача, то читая каждый твит Кэссиди Грир до 2009 года. Я не хотела есть, но смогла заглотить несколько порций водки с тоником и очень много вина. В квартире воняет кошачьим дерьмом, потому что у меня нет сил почистить горшок Орландо. Тонкая кожа вокруг глаз так опухла и воспалилась, что сегодня визажистка попыталась меня утешить еще до того, как я призналась в разрыве. А теперь Джонатан рядом, такой красавчик в смокинге, и всего через час будет стоять напротив меня в проходе, пока его сестра будет клясться в верности до самой смерти своей единственной любви.
