Все это хреново, дневник.
Я прерываюсь, потому что в дверь вдруг быстро стучат. Я провалилась в кроличью нору мыслей Вивиан и не заметила, как реальный мир растаял. Теперь он снова на месте. Я отрываюсь от страницы и спрашиваю дрожащим голосом:
– Кто там?
– Эмма, это Чет. Все в порядке?
Я захлопываю дневник, отправляю его под подушку и делаю быстрый глубокий вдох, стараясь успокоиться:
– Да, все отлично.
Дверь приоткрывается, и внутрь заглядывает Чет. Его волосы, как обычно, лезут в глаза, и он убирает их рукой:
– Слушай, можно зайти?
– Располагайся.
Он заходит внутрь и садится на мой ящик, вытягивает ноги и скрещивает руки на груди. Они с Тео не родные, но общие черты у них есть. Высокий рост, прекрасное телосложение. На них обоих отлично смотрится что угодно. Оба передвигаются со спортивной ловкостью. Оба излучают спокойствие и беззаботность людей, родившихся в богатой семье. Или усыновленных такой семьей.
– Я заметил, что тебя нет на костре. Испугался, что что-то не так. Ну, после сегодняшнего ланча.
– И кто тебя послал? Мать или брат?
– Никто. Я сам пришел. Я хотел прояснить пару вещей. Про камеру и приглашение в лагерь. Это я придумал.
Я так удивлена, что сажусь на кровати. Вчера я не знала, помнит ли меня Чет. Оказывается, помнит.
– Я думала, обе идеи принадлежат Френни.
– С технической точки зрения – да. Но я ее спровоцировал.
Чет улыбается. Это выходит у него очень красиво. Еще одна общая черта.
– Камера – простая предосторожность. Тео и мама не имеют к ней отношения. Я подумал, что неплохо бы следить за твоим коттеджем. Не то чтобы я думал, что случится что-то плохое. Но лучше быть готовым ко всему.
Чет вежливо намекает на мое хрупкое психическое здоровье. Так, глядишь, к концу недели об этом будут знать даже на кухне.
– Пожалуйста, не обижайся. Я понимаю, почему ты чувствуешь себя обиженной. Будто к тебе цепляются. Мне очень жаль. Нам всем жаль. Если хочешь, я попрошу Бена снять ее с утра пораньше.
Мне очень хочется потребовать, чтобы ее сняли тут же, но странным образом начинаю понимать все предосторожности. После вероятного происшествия в душе за лагерем можно и последить.
– Пускай остается. Пока. И скажи мне, почему ты решил пригласить меня обратно?
– Из-за того, что ты тогда сказала. Про Тео.
Дальше он может не продолжать. Я понимаю: он говорит о том, что я сказала полиции, будто Тео замешан в исчезновении девочек. И я так и не отозвала своего заявления. О чем до сих пор жалею. У меня была причина обвинить Тео. И я не хотела, чтобы все считали меня лгуньей.
