Клиент вскинул руку, и птица, словно по команде, подлетела к нему и вцепилась когтями в кожу.
— Твоя птичка?
Но посреднику ответил не клиент, а та самая птица:
— Старик, я — это я. А не чья-то там вещь.
Сказанное не походило на заученную фразу. Стало быть, птица говорила что хотела.
Не отрывая глаз от Моррисона, она двинула клювом.
— А, понятно, он сам нарвался, видать, — пробормотал Моррисон и снова поглядел на пачку банкнот.
— Деньги есть деньги, согласен, старик? Или что, брать брезгуешь? Ну раз нежная душонка и не выносишь вида человеческой крови... ха-ха! Ну что тут поделаешь! Отнесём в банк и обменяем на свеженькие! — объявила птица.
Моррисон снова поглядел на клиента. Тот невозмутимо добавил:
— Если этого покажется мало... найдём ещё.
Да уж, в лучшие времена «Подвала Бобби» окровавленные мужики по улочкам не валялись. Получается, уже после того, как Моррисон вошёл в бар, кто-то напал на бедолагу и обокрал.
— Нет, вполне хватит, — успокоил клиента Моррисон и засунул испачканные кровью банкноты в карман пиджака.
Посреднику не стоит лезть в дела клиента. К тому же нет никаких доказательств, что заказчик перед ним — грабитель. Так что Моррисону только и остаётся, что поскорей сделать работу. А для этого — побыстрее уйти отсюда, пока ограбленный бедолага не пришёл в себя и, обнаружив обидчика, не позвал на помощь.
— Перед тем, как идти в офис Данте, мне нужно заскочить в пару мест. Вы не против?
Клиент и птица промолчали. Приняв это за согласие, Моррисон направился к главной улице.
За последние несколько месяцев у Данте не было ни одного нормального заказа, так что отрубили ему всё и капитально: воду, газ, свет и даже телефон, а ведь клиенты связывались с Данте как раз по телефону.
Закинув ноги на стол, Данте сидел и прикидывал, сколько же ночей уже провёл в камере для заключенных (от безысходности уговорил одного знакомого детектива), как вдруг в офис вошёл Моррисон. В трудную минуту он всегда доставал работёнку для Данте, и тот верил ему, как самому надёжному посреднику. Потому и поддерживал связь уже многие, многие годы.
— Есть хорошая новость и плохая. С какой начать? — сходу спросил Моррисон.
— Без разницы. Всё равно расскажешь обе, — ответил Данте.
Моррисон присел на диванчик для гостей и только тогда заговорил:
— Ну, тогда начнём с плохой. Пэтти сильно разозлилась.
Заслышав «Пэтти», Данте чуть нахмурился. Её он знал уже лет десять. Познакомился, когда поручили поработать её телохранителем, ну а потом девочка частенько захаживала в агентство. И она, пусть и была самым обычным человеком, постоянно совала нос в дела Данте и пыталась вытащить его куда-то — пожить непривычной ему «обычной жизнью».
