Хазмат прикрыл щелки глаз. Он был стреляным волком и не во всем верил словам князя, но все же решил: князь испугался, а это главное. Во время переговоров можно будет кое в чем уступить князю и таким путем получить все, что они с Мамаем наметили. А поход? Сначала так надо содрать с Руси побольше, а затем походом и совсем ее придушить.
Дмитрий Иванович видел, что его слова привели окружающих в недоумение, но как ни в чем не бывало подозвал Бренка и нарочно громко распорядился:
— Боярин, прикажи щедро одарить послов, как то велось у нас и прежде, и проводи в посольские хоромы.
Прием окончился. Бренк вежливо пригласил Хазмата и его спутников следовать за ним. Шагая рядом с Бренком, Хазмат как бы между прочим спросил:
— А отчего боярина Вельяминова не видно?
Бренк ждал этого вопроса, сказал твердо и отчетливо:
— Предатель Вельяминов казнен смертью за измену.
Хазмат зыркнул на него острым взглядом, но ничего не сказал.
Когда Бренк устроил послов, он перед уходом подошел к Хазмату и с плохо скрытой неприязнью, глядя послу прямо в глаза, сказал:
— Изменник Вельяминов просил перед смертью вернуть хану Мамаю сей перстень. — Бренк положил кольцо на стол и уже от двери добавил: — На том свете он ему не понадобится.
После ухода Бренка Хазмат дал волю своему гневному отчаянию, смешанному с досадой: так хорошо задуманный план неожиданно рухнул.
— Козий помет! Слюнтяй! — злобно проговорил он по адресу Вельяминова.
А на совете у великого князя больше всех горячился Владимир Андреевич:
— Не дарить надобно сих послов, а рубить!
— Не кипятись, брате, — останавливал его Дмитрий Иванович. — У них своя смекалка, а у нас своя.
— Хороша смекалка! — не унимался Владимир Андреевич. — И покорность, и дань им подавай. Все как прежде…
— Не как прежде. Какая покорность, какая дань? Все вилами на воде писано. Мы на свою мерку поворачивать будем. А обещанного, как говорится, три лета ждут. Ведь ежели хан послов к нам прислал, стало быть, у него какая-то слабинка есть. Мы должны ею воспользоваться, авось и выиграем.
Вставил свое слово и нижегородский князь Дмитрий Константинович, только что приехавший в Москву на тезоименитство внука и по другим делам:
— И то правда. К чему на рожон лезть! Малая-то кровь дешевле большой.
Дмитрий Иванович взглянул на нижегородского князя, крутнул головой.
— А ты, дорогой тестюшка, все свою линию гнешь. Тебе мир да лад с ордынцами и во сне снятся. А по правде сказать, я тоже не твердо уверен, выйдет по-нашему аль нет. Даже можно сказать, совсем не уверен. А попробовать надо. И послов наших к Мамаю послать надо. Время, время нам дорого. Оттянуть схватку оружием сколь можно. Опричь того, наш посол в Мамаевом логове многое выведать может. Смекаешь, горячая твоя голова?
