— Чего же требует хан?
— Покорности! — властно воскликнул Хазмат. — Покорности и дани, как было при ханах Узбеке и Джанибеке. Не малую толику дани, какую ныне и совсем перестал ты платить, а десятину всех твоих прибытков! Как при хане Узбеке!.. Явись смиренно в шатер господина твоего и преклони повинную голову к ногам того, по чьей воле ты князем на Москве сидишь.
Словно отдаленный гром приближающейся грозы, прошел по толпе присутствующих сдержанный гул возмущения. Владимир Андреевич даже подался вперед, а лицо его передернулось, но великий князь тихонько придержал его за руку. Хазмат снова повысил голос:
— Берегись, князь! Твой разум ослеплен победой на Воже. Но хан Мамай великий полководец, и воинов у него больше, чем колосьев на полях Руси. Берегись! Восставший раб наказывается лишь смертью!
— Проклятый басурман! — с гневом пробормотал Владимир Андреевич.
Дмитрий Иванович сидел молча, с бесстрастным лицом, как будто совсем не слыша поносных слов Хазмата и негодующего шума окружающих. Затем князь слегка нагнулся вперед и поманил пальцем стоявшего неподалеку ратника. Тот оторопело потоптался на месте и, оглянувшись на собратьев, сделал несколько шагов к князю.
— Слыхал слова посла Мамаева?
— Слыхал, господин, — ответил с поклоном ратник.
— И как ты поступил бы в сем деле?
Ратник развел руками, замялся.
— Да как тебе сказать, господин, князь наш великий… Ежели напрямик, так доведись на меня, я б ему враз свернул салазки за его поганые слова…
— Справедливо, Клим, молвишь! Неча его слухать! — послышалось в толпе, а чей-то звонкий молодой голос с задних рядов посоветовал:
— Прицепить ему к хвосту веник березовый, да и гнать до самого Мамалыги!
В толпе засмеялись. Увидев стоявшего впереди Ерему, князь спросил:
— А ты, Ерема, как?
— Я, княже, так, как ты, — быстро ответил Ерема.
Дмитрий Иванович усмехнулся. Хорошо, что он начал беседу с послом ордынским при людях. Они сами увидят и другим расскажут, насколько наглы, непосильны и мерзки требования Мамая. Злее будут. Он выждал, пока стих шум.
— Слова твои, высокий посол, неласковы, а делать нечего. Зачем нам понапрасну лить кровь людскую! Хочу поладить миром. Коль не будете нашу землю жечь, покорность свою изъявим, дань, какую надо, дадим, во всем будем следовать воле хана. Обсудим все, высокий посол. А к великому хану Мамаю мы снарядим своих послов.
Все были поражены словами князя: неужели он и в самом деле хочет покориться хану? Владимир Андреевич дергал негодующе плечом и поминутно взбивал свои усы кверху.
