— Как так нету? — выскочил вперед Владимир Андреевич серпуховской. Левой рукой он сердито взбивал ус, а правой резко рассекал воздух, словно рубил кого-то. — А Тогай, коего побили рязанцы? А Пулат-Темир, побитый нижегородцами? А Вожа? Про Вожу ты забыл?! Да и на Пьяне Арапша победил лишь нерадением воевод наших! А ты стращаешь нас погаными!
— Не лиха беда побить одного-двух мурз ордынских, — с явной ехидцей проговорил тверской князь. — А всю рать золотоордынскую чем одолеешь? Может, усами твоими?
— Ты усы мои не тронь, пруз[26] черномордый! — взъярился князь серпуховской. — А то и меча отведаешь!
— Попробуй! — выпрямился тверской князь и положил руку на меч.
Его сторонники вскочили со своих мест, быстро вскинулись и противники, которых было явное большинство. Поднялся шум, крики, взаимные упреки и даже угрозы. Иные уже за оружие схватились. Страсти накалялись и могли привести к открытой рукопашной. Дмитрий Иванович встал, взял за руку кипевшего гневом Владимира Андреевича и насильно усадил его за стол. Пораженный всем этим молодой князь белозерский вскочил на скамью и со слезами на глазах закричал, перекрывая гвалт и шум:
— Братья! Да чего ж творится? Аль мы не одного рода-племени? Аль на нас крестов нету?!
И тогда вдруг все услышали, как сердито стучит по полу посох Сергия. В стихавшем шуме раздался его повелительный голос:
— Смиритесь, нечестивцы! Не то я всех вас, окаянных, посохом в разум приведу!
— Правда твоя, отче! — вышел вперед князь нижегородский Дмитрий Константинович. — Посохом их огреть надобно, да и не один раз. Авось утихомирились бы. Ишь как привыкли к дракам. Даже тут, на совете, свару затеяли. А нам тут речи держать надо миром да ладком, по согласию. Охолоньте малость, братья князья, да и вы, бояре, и садитесь по своим местам.
Дмитрий Константинович говорил мягко, по-отечески наставительно, словно журил расшалившихся недорослей, но голос у него был густой, бархатисто-рокочущий, и слова с легким волжским оканьем звучали под низким потолком гридницы гулко и громко.
— Так вот, — продолжал нижегородский князь, — речь тут велась о грозе ордынской… Хочу сразу упредить, — он повернулся к столу, — свои полки посылать под твой стяг, Митрей Иваныч, мне немочно. Сам ведаешь, княжество мое крайнее к степям приволжским. Пока мы будем биться с Мамаем где-либо за Окой, его какой-нибудь мурза в мое беззащитное княжество вломится. И ежели я буду без полков, он пройдет насквозь мою землю и на затылке у Владимира окажется, а там и до Москвы доберется… Справедливы мои слова?
