Кругом стоял сплошной рев сотен глоток:
— Ай да монах! Гляди, робя, как сор метет! Ай спасенник!
— А ловок, чертяка!
— И уродится же этакая детина!
— Хе! На монастырских хлебах и блоха в быка выбухается!
Ослябя укоризненно качал головой: брат Пересвет — великий грешник. В Троицком монастыре отец Сергий за сие, поди, на целую неделю посадил бы на хлеб и воду.
А Пересвет так разошелся, что в пылу раза два чуть не сбил Ерему с ног и в конце концов вышиб его из круга. Вытирая пот, Ерема зло сплюнул:
— Бугай монастырский!
Настроение у Еремы испортилось еще больше. Злобствуя на всех монахов, какие только есть на свете, он выбрался из толпы.
Солнце уже давно скрылось за бугром, но прохлада летних сумерек не уничтожила досадной злости: проклятый монах так и стоял перед глазами Еремы. Немного отлегло только тогда, когда он принял участие в стрельбе из лука по яйцам. Это была хитрая штука. На ветку с рогулькой клали яйцо, а под веткой подвешивали сумку. Надо было так метко выстрелить из лука, чтобы чуть задетое стрелой яйцо свалилось целехонькое в сумку. Тогда победитель получал его в награду. Тех, кто разбивал яйцо, многочисленные судьи, стоявшие кругом, с гоготом относили к «яичникам», а тех, кто промахивался, — к «молочникам». Эта игра была придумана Боброком и пользовалась у ратников огромным успехом.
Ерема рывком сдвинул на затылок шапку и ухмыльнулся: стрелок он был отменный. Протолкавшись вперед, он вызывающе крикнул:
— А ну клади яйцо какое поболее, с утра в животе кошки скребут, яйца дожидаются!
Ратники расступились, заспорили, к кому попадет сей вихрастый: к «молочникам» или к «яичникам». Один из «молочников», отдавая Ереме лук, едко заметил:
— Не спеши языком, парень, торопись делом!
— У меня за языком и дело завсегда скачет, — в тон ему ответил Ерема и стал прилаживаться. — Жалко, малость темновато!
Когда Ерема уже готов был пустить стрелу, за его спиной внезапно раздался голос:
— Пропало! Вот те Христос, пропало!
Ерема резко обернулся. Перед ним, широко расставив ноги, стоял Пересвет.
— Покаркай тут, ворона чернохвостая! — сдерживая злобу, сказал Ерема. — Чего пропало?
— Небо! — с невинным видом ответил Пересвет. — Дыру в небе стрелой пробьешь, как туда полезешь залатать?
— Тьфу, навязался ты на мою голову, дьявол долгополый! Прилип как репей к хвосту. — Ерема зло бросил лук. — Все едино удачи теперь не жди.
— Где монах, там делу прах! — заметил кто-то глубокомысленно.
Ерема шел и зло плевался. Ну и денек распроклятый выдался: то одно, то другое, а все монах сей, чтоб ему на том свете…
