— Эксперты разберутся.
— Да в любом случае, когда я вошла, он был холодный как лед, он давно умер! А я только что приехала!
— У вас есть свидетели, которые подтвердят, что вы приехали недавно, а не рано утром, к примеру?
— Конечно! — радостно выдохнула она. — Я проезжала через наш пропускной пункт около полудня, проверьте, меня ж записали. Там сразу трое свидетелей.
— Понятно. То есть сюда вы вошли в квартиру примерно к половине первого. А во сколько был убит Майоров? — быстро спросил следователь, и она чуть не выпалила: вчера! К счастью, мгновенная реакция никогда не была ее сильной стороной, она всегда слегка тормозила с ответами, и на сей раз это ее спасло.
— Я же не врач, точно не знаю. У него рука была холодная, немного скрюченная. — медленно сказала она. — Думаю, за несколько часов до моего прихода.
Несколько секунд они помолчали, затем Наталья осторожно спросила:
— Теперь вы верите, что Майоров убил мою дочь?
— Скажите, а почему вы сами так в этом уверены? — следователь смотрел на нее как-то недобро. — Вы знаете больше того, что мне рассказали?
— А вам мало? Он говорил подруге, что скоро получит 60 тысяч, а потом — что все сорвалось! Выкупа-то он не получил!
— Хм. Он якобы собирался получить 60 тысяч, и вы решили, что речь о идет о премии Ремизова. Но ваш муж должен был заплатить похитителям намного больше этой суммы. Вас это не смущает?
— Но Жорж должен был поделиться с сообщником! Поэтому и говорил о половине.
— Понял. — следователь удовлетворенно покивал. — Раз он говорил не о 112 тысячах, а о 60-ти, вы поделили премию почти наполовину и решили, что у преступника был один сообщник. Если б Жорж говорил кому-то о 30 тысячах, вы бы решили, что сообщников было трое. Верно?
Ее щеки вспыхнули от издевательского тона, но она не сдавалась:
— Да! Дураку понятно, что Майоров не мог действовать один! — закричала она, уже не заботясь о правилах хорошего тона. — Кто-то должен был дать ему ключ, и кто-то должен был сообщить о размере премии!
— Именно так. — устало подтвердил следователь. — Девочку убил кто-то со свободным доступом в дом и сведениями о доходах Ремизова. Ничего этого у Майорова не было, а значит, при любом раскладе он был не нужен. Как говорится, это лишнее звено.
Глава 10. 10 лет спустя. Детская загадка
Я автоматически раскладывала на столе карты, распевая соловьем для молодой клиентки об ожидающей ее неземной любви, и попутно обдумывала вчерашний разговор. Сама не знаю, чем зацепили меня старые нераскрытые похищения. В том, что похитителей не нашли, не было вины Оскара, эти дела не годились для исправления кармы, мешающей Маше завести детей. Но любопытство, которое губит котов, не давало мне покоя. В нашем не таком уж большом городе где-то ходили неуловимые преступники, против которых не было никаких улик. Да что там — не было даже подозрений. Хотя, в убийстве девочки Оскар подозревал ее отца. Вчера вечером я была слишком усталой, чтобы поискать в Интернете информацию, но сегодня, в перерыве между клиентами, немного почитала о похищении и убийстве маленькой Жанны. Да, против Петра Ремизова говорило многое. В записке ему запрещалось звонить в полицию — он же позвонил еще и друзьям. Блокнот, фломастер и скакалку из дома мог взять он сам, мог заранее подготовить трусики с чужой кровью, мог и написать письмо после убийства девочки. Да и точная сумма выкупа… а вот тут что-то не сходилось. Надо подумать на досуге. Да, возможно, виноват отец-педофил. Такие случаи бывают. Но если, просто для разминки мозга, предположить, что это не он? Кто еще мог иметь доступ в дом?
