Лишь только я выхожу из Уганды на завоевание, как получаю сообщение из Синематеки: “Не хотели бы Вы посетить Яд ва-Шем завтра?” Это приглашение, посланное и другим гостям фестиваля, поражает мою недавно обретенную немецкую душу глубоко и лично. Яд ва-Шем — Музей Холокоста в Израиле, и не нужно быть гением, чтобы понять, кого я могу там найти: моих бабушек и дедушек. "Старая Германия" — это туманно далеко; бабушка и дедушка — вопрос персональный.
Одно маленькое сообщение из Синематеки рушит моё моральное превосходство, опуская его до самого дна моего существа. Быть немцем совсем не весело, а весьма грустно.
Я отвечаю, что пойду. Мое завоевание земли закончилось.
Вернувшись домой, я обнаруживаю бродячих кошек на заднем дворе, следящих за мной злыми глазами. Они меня не любят. Я не знаю, считают ли они меня немцем, арабом, евреем или кем-то другим. Но в итоге, они меня ненавидят. Я решаю не допустить, чтобы бестолковщина сегодняшнего дня на меня влияла, и иду покупать сладости. В Израиле у них есть рогалики, и я покупаю четыре штуки. Рогалики — это маленькие пирожные, и, когда я их ем, я чувствую, что становлюсь религиозным: приверженцем Рогаликов. Я верю в Рогалики и убью любого, кто не даст мне им поклоняться.
* * *
Яд ва-Шем.
Представитель музея встречает участников фестиваля и представляет нам ряд статистических данных. До Второй мировой войны в мире было 18 миллионов евреев, в настоящее время — 13,5 млн.
Яд ва-Шем построен в форме треугольника, представляющего как бы половину Звезды Давида. Другая, недостающая половина, означает убитых евреев. Их больше нет, нет второго треугольника.
Мы движемся мимо ужасных фотографий мертвых евреев, и все, что я могу подумать, заключено в этом: некоторые из людей здесь были моими родственниками, и вот так они закончили свою жизнь.
Я не хочу это больше видеть. Лучше уж фильмы в Синематеке.
* * *
Через несколько минут я на фестивале в Синематеке. Фильмы, предлагаемые сегодня:
"Безумец Гитлера”, ” Самое длинное путешествие: последние дни евреев Родоса. Бюро 06” (бюро, собиравшее документы по делу Адольфа Эйхмана).
Проклятие, у них нет чего-нибудь другого? Эй, вы там! Война закончилась! Ага, вот один фильм не о Холокосте: "Садовник", действие фильма происходит в Бахайских садах в Хайфе. Я иду его смотреть.
Фильм начинается с того, что молодая, белокожая, красивая женщина исполняет какие-то ритуалы. Она идёт, двигаясь между зелеными деревьями, красными и желтыми цветами по свежей траве, по белым камням и бормочет молитвы любви и мира. Затем, после белой женщины наступает черед черного мужчины, негра-садовника. Он одет не в мягкие, текущие одежды, как белая дама, а в рабочую робу. Он грубоват и грязен, но слова его полны мира, и руки любовно ласкают цветы.
