Люди вокруг меня сразу понимают, что я здесь впервые и поэтому спешат объяснить мне основы: большинство иностранцев, часто посещающих это место, названное в честь согласия Теодора Герцеля на британское предложение устроить европейских евреев в Африке, приезжают из Германии, в первую очередь из Берлина.
Помимо Бионада, ещё две вещи, бросившиеся мне в глаза, это портрет Теодора Герцеля слева и фотография фонтана Тайбе справа.
— Вы должны попробовать Тайбе, — советует мне старик, — это палестинское пиво!
— Что значит палестинское — сделано палестинцем или продаётся палестинцем?
— Сделано. Сделано.
— Каким палестинцем — мусульманином?
— Да! А что же еще?
— Уверены?
— На сто процентов!
— Но мусульманам запрещено пить алкоголь?
— Ах, может быть, он христианин.
Я сажусь, чтобы попробовать Тайбе, и Алон, друг владельца бара и частый здесь завсегдатай, начинает разговор со мной.
— Я не еврей, я иудей, — успевает он сообщить мне, пока трезв.
Он также "…музыкант, и у меня есть группа под названием "моджахеды", что подразумевает людей, начавших Джихад".
— Я пост-сионист. Нет, не так. Я пост-пост-сионист. Я считаю себя иудеем, я люблю Библию. Иудейскую, а не еврейскую. Вы должны понять: иудаизм, как мы знаем его теперь, развился только около четырехсот лет назад, и я против. Есть, может быть, десять человек на земле, которые думают так же, как я, но это не имеет значения. На мой взгляд, сегодняшний иудаизм такой же, как ислам и христианство, ни об одном из них я не забочусь.
Есть народ, который Алон любит особенно, сообщает он. Кого? Немцев. Почему?
— Немцы самый замечательный народ Европы.
Я говорю ему, что я немец из Берлина, и он влюбляется в меня тут же на месте.
Как легко делать людей счастливыми.
Я пью ещё пива. В конце концов, я немец и должен наслаждаться любой ерундой, обнаруженной в этой стране. Со ртом и животом, налитыми пивом, я смотрю на них всех с некоторой отстранённостью: они евреи, а я немец, и, простите за слово, но я лучший из этих двух.
Я встаю, и немец внутри меня с истинно немецкой гордостью решает покорить эту землю. Нет, я не прежний германец, из тех, что завоевывали земли других народов танками, я новый немец, хороший немец, современный немец, который вершит добро. Я завоюю эту землю, наставляя ее обитателей на лучший путь.
Кто знает, может быть, я даже смогу возродить проект Уганды и освободить палестинцев от вечных страданий, объяснив евреям, что в Уганде им будет лучше. Я многому научился из истории, своей собственной истории, и чувство морали, мной приобретённое, введёт новый порядок и в этой части мира. Я буду вестником мира и перемен, мира и любви.
