Авис все думала и думала об этом, и когда она развила эту теорию, все ей казалось подходящим. Но она не станет никому рассказывать об этом. Доктор Клегг только посмеется над ней или, еще хуже, просто будет покачивать головой. Марвин Мейсон тоже не одобрит. Никто не хочет, чтобы она снова грезила. Они по-прежнему относились к ней как к маленькой девочке.
Хорошо, она была маленькой девочкой; маленькой девочкой, которая теперь может делать так, как ей нравится. Она будет грезить.
Вскоре после принятия этого решения снова появились сны; словно они ждали, когда она полностью их примет с точки зрения своей собственной реальности.
Да, они возвращались, медленно, понемногу. Авис обнаружила, что ей помогает концентрация на событиях дня, стремление вспомнить свое детство. С этой целью она все больше и больше проводила время в своей комнате, оставляя Ребу заниматься домашними делами внизу. Что касается свежего воздуха, она всегда могла открыть окно. Оно было высоко и маленьким, но она могла забраться на табурет и смотреть в небо через круглое отверстие, наблюдая за облаками, которые скрывали за собой синий цвет, и ожидая ночи.
Затем она расположится на большой кровати и будет ждать ветра. Ветер смягчится, и темнота скользнет, и вскоре она сможет услышать гудящие, картавящие голоса. Сначала вернулись только голоса, но они были слабыми и далекими. Постепенно они усиливались, и вскоре она уже могла различать узнаваемые индивидуальные интонации.
Неожиданно немного нерешительно снова появились фигуры. Каждую ночь они становились сильнее. Авис Лонг (маленькая девочка с большими круглыми глазами в большой кровати под круглым окном) приветствовала их.
Она больше не была одна. Не нужно больше видеть своих друзей или разговаривать с этим глупым доктором Клеггом. Не нужно тратить много времени на сплетни с Ребой или суетиться над едой. Не нужно одеваться или выходить на улицу. С ней было окно днем и сны ночью.
Затем она внезапно почувствовала слабость, это наступила болезнь. Но по-настоящему все это было ложно; это было физическое изменение.
Ее разум не был затронут. Она это знала. Независимо от того, как часто доктор Клегг поджимал губы и намекал о том, чтобы позвонить «специалисту», она не боялась. Конечно, Авис знала, что он хочет, чтобы она посетила психиатра. Слабоумный дурак все бормотал об «отступлении от реальности» и «механизмах спасения».
Но он не понимал ее снов. Она не сказала ему. Он никогда не познает богатства, полноты, чувства завершенности, которое возникает из-за контакта с другими мирами.
