– Простите, – осторожно начала я.
Из зарослей ежевики выбралась маленькая пестрая кошка и молча уставилась на меня.
– Я знаю тебя, – сказала я, – мы уже как-то встречались.
Кошка осторожно взобралась на крышу сарая и уставилась на меня внимательным взглядом.
– Ты уже была здесь однажды, – сказала она наконец. – Тебе тогда было плохо.
– Все правильно, – подтвердила я, вздохнув с облегчением. – Я хотела узнать, не поможешь ли ты мне снова, – с надеждой продолжала я, глядя на ее нерешительную мордочку. – Я ищу моего сына, Эдди. Он пропал, и я подумала, может, ты видела его где-то здесь.
Пестрая кошка на минуту задумалась.
– Да, на этой неделе здесь несколько раз бывал какой-то черно-белый кот, – ответила она.
Сердце мое забилось сильнее.
– А был ли на нем серебристый ошейник? – спросила я, стараясь скрыть волнение.
Она задумчиво наморщила нос.
– Хмм, никакого ошейника я не помню. Это был обыкновенный уличный кот.
На меня нахлынуло отчаяние; это, видимо, был Джаспер, обходивший улицы своим привычным дневным маршрутом.
Пестрая кошка склонила голову набок.
– Так твой сын пропал? – сказала она. – Жаль. – Это было просто выражение симпатии, но у меня даже в глазах защипало.
– Ты видела, наверное, его отца. Они очень похожи. Эдди не было дома уже неделю, и это совсем на него не похоже. Он никогда не ночевал на улице. – Я чувствовала на себе ее взгляд, но продолжала смотреть вниз, на неровный камень стены.
– Когда, ты говоришь, он пропал? – спросила она осторожно.
– Последний раз его видели в воскресенье где-то возле рыночной площади.
Пестрая кошка закрыла глаза и задумалась. Мордочка у нее была почти вся рыженькая, только вокруг одного глаза красовалось черное пятно, и это придавало ее облику нечто пиратское. Вообще же эта кошка была трехцветной, с беспорядочными рыжими, белыми и черными пятнами, и при этом довольно худой. Я вдруг остро почувствовала, как хорошо и беззаботно мне живется в нашем кафе, и возблагодарила судьбу за то, что мне не приходится, как другим бездомным кошкам, страдать от холода и непогоды и искать днями напролет себе пропитание.
Пестрая кошка открыла глаза.
– Слушай, не знаю, был ли это твой сын, но я слышала что-то о каком-то домашнем коте, слонявшемся по улицам, – сказала она поспешно, точно боялась, что ее могут услышать. – Он был растерян, бродил по улицам туда-сюда, словно что-то искал – совсем как ты когда-то, – добавила она, подмигнув мне золотисто-желтым глазом.
