– Кто, Линда или Мин? – сухо осведомилась Дебби.
– И та, и другая, – улыбнулся Джон.
Дебби вздохнула и села напротив.
– Как ни тяжело это признавать, но Линда, кажется, права. Мин прекрасно прижилась, и посетители не могут на нее налюбоваться. Кошки, похоже, тоже ее приняли, хотя Молли немного сердится.
Я вся так и ощетинилась. «Немного сердится!» Неужели Дебби не заметила, что я сержусь очень даже «много»?
– Так, значит, она останется? – спросил Джон.
– Кто – Линда или Мин? – пошутила Дебби.
Джон неопределенно пожал плечами.
– Посмотрим, – сказала Дебби. – Что касается Мин, то вполне может быть.
– А Линда? – спросил Джон.
Дебби устало откинулась на стуле.
– Я ужасно от нее устала, правда. Иногда она меня просто бесит, но я не могу выставить ее, пока она сама не захочет уйти. И к тому же, надо признать, она оказалась довольно полезной в кафе.
Джон удивленно поднял брови.
– Ну что ж, тогда за здоровье Мин, – сказал он, поднимая свой бокал с пивом, и добродушно улыбнулся. А я, в коробке, вся сникла от отчаяния.
В конце второй недели страсти вокруг Мин начали понемногу утихать. Линда больше не потчевала каждого посетителя историей ее чудесного спасения, а я поневоле привыкла к молчаливому присутствию Мин. Мои отношения с котятами, однако, оставались напряженными. Я так и не извинилась перед Эдди за то, что тогда зашипела на него, – не из гордости или нежелания признать свою вину, нет, просто мне не хотелось делать этого под высокомерным взглядом Мин.
И квартира наверху стала уже не такой уютной. Дебби говорила, что она «начинает напоминать студенческое общежитие». В любую из комнат, казалось, всегда могла нахлынуть целая толпа людей и животных. Некуда было присесть – повсюду были пыль и шерсть.
Боу тоже стал каким-то растрепанным. Аккуратно подстриженный когда-то, теперь он так оброс, что его темных глаз почти не было видно из-под мохнатых бровей, а пасть вся была скрыта бородой. Раньше Боу распространял на всю квартиру ароматы собачьего шампуня, что нравилось, прямо скажем, далеко не всем, но теперь-то он и вовсе вонял псиной. Кроме своих ежедневных прогулок, он в последнее время почти не покидал квартиру, целыми днями напролет дрых на полу в гостиной, похрапывая и наполняя все вокруг ощущением непреходящей скуки.
Атмосфера в квартире, казалось, все больше накалялась из-за постоянных невысказанных разногласий. Дебби и Софи после того неудачного ужина с суперсалатом больше не ссорились, но Софи все чаще стала пропадать со своим другом Мэтом, а когда бывала дома, старалась общаться с Дебби и Линдой как можно меньше. Дебби, казалось, была воплощением долготерпения и смотрела на дочь с пониманием. Однако в субботу, когда Софи с угрюмым видом заявила, что отправляется на обед к Мэту и может сегодня не вернуться, Дебби с досадой заметила, что Софи приходит и уходит, когда пожелает, и похоже, считает их дом отелем.
